Честь снайпера
Шрифт:
Он подождёт подольше. Скоро низкое солнце окончательно зайдёт и наступит полная темнота. Оба противника (если там был противник) дождутся этого времени и начнут отступать, чтобы вернуться к противостоянию завтра. Но Гюнтер решил стрелять. Он занимал свою позицию уже неделю и теперь убедил себя, что увидел нечто новое, появившееся около трёх часов дня и это мог быть только…
Закрыв глаза, он досчитал до шестидесяти.
— Гюнтер, недолго осталось — донёсся голос его сослуживца, выглянувшего из лестничного пролёта позади Гюнтера. — Ещё горячей воды?
— Шшшш — прогнал его Гюнтер.
— Стреляй, может быть, пораньше закончим!
На этом боец исчез,
Пуля ударила его под слегка нисходящим углом в середину правого плеча, поломав целую тучу костей, но не задев никаких главных артерий или кровоснабжающих органов. Ранение не было смертельным. На самом деле оно спасло его жизнь: плечо настолько пострадало, что этой же ночью его эвакуировали из Сталинграда на одном из последних самолётов, покинувших Котёл (как его позже назвали) — полный несчастных людей Паулюса. Гюнтер дожил до восьмидесяти девяти лет и умер в процветании и уходе в окружении внуков на своей ферме в Баварии.
Но в тот момент он чувствовал, что пот нему пришёлся удар десятикилограммовой кувалды, приподнявший, перевернувший и уничтоживший его. В неосознанной реакции на ранение он тоже выстрелил, но осознавал, что такой рваный и спастический выстрел не имеет шансов поразить цель.
Оглушённый шоком, он тем не менее быстро собрался и попытался взвести винтовку, но, естественно, ощутил, что рука больше ему не повинуется, поскольку плечо практически уничтожено. Всё же он инстинктивно вернулся щекой к прикладу и всмотрелся сквозь прицел. Выстреливший оппонент в тот же момент поднялся, собираясь покинуть позицию, а блуждающий солнечный луч осветил пространство комнаты. С головы повернувшейся фигуры слетел капюшон, и Гюнтер увидел волну светлых волос, сверкнувшую на солнце словно золото. Затем снайпер исчез.
К нему подбежали люди, немедленно наложив повязки и шину, но Гюнтер лишь повторял всякому, кто его слышал:
— Die weisse Hexe!
Белая ведьма!
Глава 1
В бытность стариком-трезвенником Суэггеру только и оставалось, что сидеть в кресле-качалке у себя на крыльце. Отстранённый, жёсткий, стоический — он ни на что не отвлекался и безразлично наблюдал за сменами солнца и луны, облаками, птичьими стаями, луговыми собачками вдалеке и случайными антилопами на горизонте. Над прерией дул ветер, вдалеке виднелись горы — но всё это ничего не значило.
Каждое утро он пил кофе, что приносила его жена, погружался в лэптоп, пока не становилось скучно, смотрел на игру ветра
Джен отсутствовала почти весь день. Одна из дочерей была телекорреспондентом в Вашингтоне DC, другая на лето уехала на курс верховой езды в Массачусетс, где пыталась соединить западную стать с восточным стилем. Сын занимал пост ассистента директора школы снайперов ФБР в Квантико, Вирджиния. Суэггеру же осталось только кресло и общество призраков и воспоминаний.
Погибшие друзья, забытые места, призывы — слишком близкие, чтобы приблизиться, дальние выстрелы, тонны удачи, потерянная жена, найденный сын, убитый отец, учинённое в паре мест правосудие — всё это оставило ему немыслимое количество шрамов и никогда не уходящее ощущение запаха огня и порохового дыма. Одиссеей это не назовёшь: скорее, одна передряга за другой.
— У тебя депрессия — как-то сказала ему жена.
— С чего бы это? У меня есть всё, что я хотел. Друзья, отличная жена, чудесные дети. Я выжил в нескольких войнах.
— С того, что тебя это всё никогда не заботило. Это всё досталось случайно и не имеет смысла. Тебя заботит нечто другое: например, репутация в глазах твоего чёртового отца, потому что он умер раньше тебя и его смерть тебя никогда не покидала. Вот почему ты в депрессии: в последнее время ты не можешь его порадовать и никогда не мог порадовать его как следует. У тебя дела, тебе нужно с кем-то повидаться.
— У меня всё в порядке. Я езжу на лошади каждый день, не ем слишком много и до сих пор могу вложить пулю в любое место, которое могу разглядеть. Так с чего бы мне впадать в депрессию?
— Тебе нужна цель, миссия. Или молодая женщина — чтобы влюбиться, но так и не притронуться. Я заметила, что такие вещи часто ходят вместе. Тебе нужна война, нужен кто-то, кто будет стрелять в тебя, а ты будешь отстреливаться. Тебе нужно это всё — а всё, что у тебя есть, всё, чего может хотеть человек — насколько прекрасным оно бы ни было — тебя не устраивает. Для большинства — наверное, но не для Боба Ли Суэггера, шерифа пересохших ущелий и долгих полудней.
Вскоре Бобу пришло электронное письмо за авторством настоящего человека: Дж. Ф. Гутри, бывшего британского оружейника, сделавшего карьеру в написании книг о снайперском мастерстве на протяжении XX и XXI веков и просившего Боба рассказать его историю. Боб вежливо отшил его, не имея никакого желания ворошить старые схватки, поскольку и без того каждую ночь становился их участником. Однако, Гутри был настолько очарователен, что интернет-переписка завязалась в зацвётшую дружбу.
«Дорогой Суэггер!
— писал «Джимми» Гутри, —
я подумал: почему бы не пригласить тебя на ежегодный снайперский матч Второй Мировой Войны, который проводится Британским стрелковым клубом и в этом году состоится в октябре на старом стрелковом полигоне возле Бисли. Ты прекрасно проведёшь время. Почитатели и фанаты будут знать достаточно, чтобы держать дистанцию, а ты встретишь немало добрых коллег-британцев — хорошее место, чтобы поговорить о мастерстве. Тут это любят.
Я сам буду стрелять из моего драгоценного Энфилд-4(Т), конечно же, а тебе буду рад уступить либо Гаранд М1, либо Спрингфилд с оптикой «Юнертл» из своей коллекции. А если хочешь поплясать со старыми переделками — привози свою М40.
Определённо, тебе понравится, а толковые парни будут рады потереться возле самого Гвоздильщика. Пиши, если заинтересуешься. Соглашайся.