Честность свободна от страха
Шрифт:
– Мне жаль, – Шпатц накрыл тонкую кисть девушки своей рукой. – Это грустно, что вам приходится самой о себе заботиться.
– Я привыкла, герр Шпатц, – Лейзе наклонилась так близко, что Шпатц почувствовал незнакомый запах ее духов. – Я работаю утренней секретаршей на бумажной фабрике. И иногда по вечерам прихожу в бар выпить рюмочку шерри. На большее мне редко хватает, может вы согласитесь угостить меня?
– Рюмку шерри для фройляйн и еще одну кружку черного для меня, – Волдо из-за стойки показал палец вверх и широко улыбнулся. Но когда Лейзе отвела взгляд и повернула
Лейзе болтала, Шпатц изредка отвечал и потягивал пиво, стараясь не терять бдительности. Часть посетителей вышла, соседний столик теперь был свободен. Под сводчатым потолком струились призрачные клубы табачного дыма. Зашелестели бусины входной шторы, и в бар вошли два рослых полицая. Лейзе побледнела. Тот, что был повыше остановился у входа, второй направился прямиком к столику Шпатца.
– Герр, фройляйн, – полицай обозначил приветствие кивком головы. – Предъявите аусвайс.
Шпатц сунул руку в нагрудный карман пиджака и протянул полицаю темно-зеленую книжечку с восьмилучевым солнцем Вейсланда на обложке. Лейзе торопливо копалась в сумочке.
– Герр Грессель, – пробежав глазами по документу полицай вернул его Шпатцу и уставился холодным взглядом на девушку. – Фройляйн?
– Простите, герр полицай, кажется я забыла аусвайс дома… Лейзе Фанкгебен.
– Герр Грессель, кем вам приходится эта фройляйн?
Шпатц замешкался и посмотрел на Лейзе. Ее серые глаза снова были полны слез.
– Я ждал здесь ее дядю, герр полицай, – солгал Шпатц. – Но он не смог прийти и отправил фройляйн вместо себя.
– Я работаю машинисткой на его бумажной фабрике, – с готовностью подхватила Лейзе. – У него случился сегодня непредвиденный аврал, и он попросил меня встретиться с герром Шпатцем, чтобы передать ему… кое-что. Я же не обязана посвящать вас в рабочие вопросы, герр полицай?
– Все в порядке, фройляйн Фанкгебен, – полицай еще раз кивнул головой. – Хорошего вечера, герр Грессель.
Молчавшая публика бара снова вернулась к разговорам и напиткам. Лейзе обеими руками крепко сжала ладонь Шпатца.
– Герр Шпатц, я у вас в долгу…
– Не знаю, что за игру вы ведете, фройляйн Лейзе, если вас и правда так зовут, но я только что солгал полицаю. Надеюсь, это и правда стоило того…
– О, не сомневайтесь! – девушка снова склонилась вплотную и жарко зашептала Шпатцу на ухо. Ее волосы щекотали его щеку. – Если вы пойдете со мной, я покажу вам, насколько хорошо я умею быть благодарной…
Шпатц осторожно снял ее руки со своей.
– Вот как мы поступим, фройляйн Лейзе, – колебался Шпатц только мгновение. Сыграла свою роль и третья кружка пива, и уютный полумрак Фрау Вигберг… – Сейчас мы выйдем отсюда вместе, я вас провожу и пойду домой. Вам не стоит доказывать мне свою благодарность, простого «спасибо» достаточно.
Подвижное лицо Лейзе вновь стало обиженным. Потом она улыбнулась. Она выглядела милой, у нее были очень красивые глаза, но Шпатц не мог заставить себя относиться к таким вот «воробушкам» с острыми ключицами как к женщинам.
– Ладно, герр Шпатц, вы сами не знаете, что теряете, –
На улице стало прохладнее и совсем стемнело. Прохожих на узкой Вейсштрассе не было, только в отдалении под светом фонаря топтался на нетвердых ногах какой-то пьянчужка. Лейзе обернулась к Шпатцу, закинула руки ему на шею и тихо торопливо заговорила:
– Пожалуйста, когда я договорю, грубо оттолкните меня и быстро уходите к Тульпенштрассе. Они не пойдут туда за вами.
– Что происходит?
– Не спрашивайте. Я правда умею быть благодарной. Просто толкайте меня и быстро уходите. Пожалуйста.
Шпатц снял руки Лейзе со своей шеи, несильно толкнул ее и быстрыми шагами направился к широкой хорошо освещенной Тульпенштрассе.
– Ну и убирайся, грязный франт! – кричала ему вслед Лейзе. – Беги к своей толстой женушке, пусть она тебя ублажает, чистоплюй!
За его спиной раздался топот еще нескольких пар ног, но они были далеко. Он успел услышать, как Лейзе оправдывается перед кем-то хнычущим голосом.
Тележки Вурзеля уже не было. Закончившие вечернюю смену рабочие и служащие шли по домам, праздно прогуливавшихся от них можно было отличить по менее торопливой походке и более ярким нарядам. Двое полицаев, которых он уже видел, скучали на углу и не обратили на него внимания. Шпатц перевел дух, присев на гранитный поребрик. Во что это он только что чуть не вляпался? Похоже, при другом раскладе, он бы очнулся где-нибудь на помойке в подворотне, избитый, без документов и денег. Отчаянно хотелось закурить. Он покрутил головой в поисках табачной лавки, но поблизости ее не оказалось.
– Пора вставать, герр Грессель, – Шпатца разбудил стук в дверь. В правилах дома было указано, что если требуется ранний подъем, то коменданта можно попросить о «побудке». Этой услугой Шпатц и решил воспользоваться, чтобы послу пива и пережитых волнений не проспать до полудня и не явиться на свою первую деловую встречу, опоздав на три часа.
– Спасибо, герр комендант! – прокричал он и сел на своей узкой кровати. Вопреки опасениям, ничего тревожного ему не снилось, жесткая кровать оказалась достаточно удобной, и Шпатц даже ощущал себя отдохнувшим.
Завтрак в столовой подавала хмурая пожилая фрау. Вчерашний небольшой кутеж немного облегчил кошелек Шпатца, о чем он особо не жалел, расслабиться было все же необходимо. Но поскольку работы пока еще не было, следовало отложить изысканные блюда и выпивку до лучших времен. Так что он с благодарностью принял миску сероватой овсянки и кружку жидкого киселя, отдал за это пять клейнов и устроился на неудобном стуле за длинным столом. Среди хмурых заспанных работяг и не менее хмурых конторских служащих. Разговоров здесь особо не велось, все максимально быстро переправляли содержимое тарелок в рот, запивали киселем и отправлялись по своим делам. Шпатц последовал общему примеру – с трудом запихал в себя клейкую безвкусную кашу, выпил сладковатый кисель с привкусом незнакомых ягод и с торопливо вскочил, с ностальгией вспоминая столовую в Гехольце.