Честный акционер

Незнанский Фридрих Евсеевич

— Позволю себе вам напомнить, что «правые» проиграли на прошедших выборах, — сказал Турецкий. — Вам не кажется, что в этом есть и их вина? И что они сделали все, что могли, а теперь должны уступить место другим политическим силам?

Берлин нахмурил собольи брови и тяжело вздохнул:

— Нужно очень бережно относиться к нашему либеральному наследию, — изрек он. — Наша манера вечно все разрушать до основания и начинать с нуля приведет к тому, что мы никогда не попадем в период традиций, стабильности и поступательного

развития. Невозможно построить все новое, заранее отрицая все старое. Это мое твердое убеждение. Я вас еще не утомил?

Александр Борисович усмехнулся одними уголками губ:

— Пока нет. Говорите. Должен же я понимать, с кем имею дело.

— Тогда слушайте! Это демократы создали в России нормальную жизнь! Без их реформ сегодня не было бы нашего президента, не было бы того более или менее нормального экономического развития страны. Президент получил от них в наследство устойчивую экономику! У них есть идеология. И, в конце концов, у них есть опыт.

— Если мне не изменяет память, — спокойно начал Турецкий, — ваш партнер по бизнесу Михаил Храбро-ицкий отнюдь не узник совести. Он задержан по подозрению в экономическом преступлении. А вы — в уголовном.

— Насчет себя я уже все сказал. А что касается ареста Храбровицкого… — Берлин саркастически усмехнулся. — Страна, в которой таких людей, как он, заключают в тюрьму, не имеет будущего. Это…

— Это ваше твердое убеждение, — закончил за него Александр Борисович. — Достаточно. Я вполне уяснил себе ваши политические взгляды. Равно как и экономические. Кстати, Борис Григорьевич, прокуратура снимает с вас обвинение в махинациях с векселями «Газ-промсервиса».

Берлин прищурил глаза:

— А вот это уже сюрприз. С чего бы это вдруг?

— Следователь Елагин тщательно во всем разобрался и установил, что у следствия нет доказательств того, что вы принимали участие в этом преступлении.

— А как с Семеновским?

— Следствие по делу Семеновского еще продолжается. Это все, что я пока могу вам сказать.

Пока Александр Борисович закуривал новую сигарету, Берлин молчал, с угрюмой иронией поглядывая на следователя из-под насупленных бровей. Но лишь Турецкий выпустил первое облако дыма, бизнесмен снова заговорил:

— Значит, вором меня сделать не удалось, так вы решили сделать из меня убийцу? Забавно! Генпрокуратура никого просто так не отпускает, правда?

— Если бы у следствия не было против вас улик, вас бы никто не задержал, — спокойно ответил Турецкий. — К тому же вы не хотите сотрудничать со следствием. Зачем вы придумали эту историю про ресторан? Ведь рано или поздно, но ложь обязательно бы раскрылась.

— Я не врал. Я действительно был в ресторане. С женой. Черт, да спросите вы у нее!

— Спрашивали, — кивнул Турецкий. — Она подтверждает ваши слова.

— Ну вот видите! — обрадовался Берлин.

— Но ваша жена — лицо заинтересованное, —

продолжил Александр Борисович. — А других доказательств нет. Так что алиби у вас довольно слабое.

— Но ведь есть такое понятие, как презумпция невиновности. Или в нашей стране оно уже не действует?

— Действует, — «успокоил» бизнесмена Турецкий. Затем вздохнул, закрыл папку, лежащую перед ним на столе, и сказал: — Спасибо за беседу, Борис Григорьевич. На сегодня мы, пожалуй, закончим.

2

Бар, в котором маленький и юркий человек, похожий на крысу, назначил встречу генералу Грязнову, больше походил на привокзальный буфет провинциального городка, чем на столичное заведение общепита. Вывеска гордо гласила «Бар-рюмочная «Пикник». Какое отношение все это имело к пикнику, установить было решительно невозможно. Небольшой зал, выложенный кафелем, меньше всего походил на лесную полянку. А тусклые витражи на окнах, оставшиеся еще с советских времен и изображавшие нечто, похожее на заводской цех с громоздящимися станками, абсолютно не напоминали чистое загородное небо над сосновым бором.

Завидев Грязнова, человек, похожий на крысу, оторвался от своей рюмки (хоть в этом вывеска не обманула) и растянул сухие губы в улыбке.

— А, вот и вы! — громко сказал он, приподнимаясь со стула, чтобы пожать генералу руку. — А я жду-жду, а вас все нет и нет. Неужто, думаю, обманули старого приятеля.

— Небось опять пирушку за мой счет закатил? — сказал Грязнов, усаживаясь за стол и обводя недовольным взглядом тарелки с салатами и котлетами.

— Да тут всего-то на сотню рублей, — развел руками Юркий. Затем вздохнул и печально добавил: — Но денег у меня при себе нет — тут вы угадали. Поиздержался я за последние дни, Вячеслав Иванович. Сильно поиздержался.

— «Поиздержался», — передразнил его Грязнов. — В карты небось все просадил. С Сычом в покер резался?

Юркий человечек вздохнул еще тяжелее, чем прежде, и кивнул:

— С ним.

— Какого черта играешь, если знаешь, что он передергивает?

— Да как вам сказать, Вячеслав Иванович… — Юркий слабо улыбнулся и пожал тощими плечами. — Надежда-то всегда остается. Пусть даже и самая маленькая.

— Надежда на то, что он твоих дешевых уловок не заметит? И когда ты уже поумнеешь, Ильницкий?

Было видно, что замечание Грязнова насчет «дешевых уловок» задело Юркого.

— Да поздно мне уже умнеть, Вячеслав Иванович, — с обидой в голосе произнес он. — Видать, так дураком и помру.

Грязнов достал из кармана пачку сигарет, вытряхнул одну и протянул ее Юркому:

— На-ка посмоли хороших.

Юркий взял сигарету и вежливо поблагодарил. Гряз-нов дал ему прикурить от своей зажигалки, затем прикурил сам, махнул перед лицом рукой, отгоняя дым, и сказал: