Честный Эйб
Шрифт:
— И негры верят ему? — спросил он.
— Негры поверят даже чёрту, если он обещает им свободу. Черномазые очень упрямый народ.
«Упрямый народ»… Такими же упрямцами были предки Эйба Линкольна. Они тоже шли искать свободу, но, в отличие от негров, их никто не мог продать.
Красоты плантации «Ле-Делис» разом померкли в глазах Эйба. На всём пути к низовьям реки перед ним стояла белозубая улыбка несчастного Аполлона.
— Однако этот Мэрфи предприимчивый человек, — сказа Аллан Джентри. — Этакое придумать!
— Он
В таком настроении он прибыл к причалам Нового Орлеана.
Новый Орлеан — это бурлящий котёл, в котором легко растеряться, особенно такому юноше, как Эйб, выросшему в лесах Индианы. У набережной стояло по меньшей мере три сотни судов и больше тысячи лодок со всех концов страны. На каждом шагу Эйба толкали то в бок, то в спину, и, оборачиваясь, он в удивлении останавливался перед людьми с чёрными, жёлтыми, шоколадными, кофейными лицами, одетыми в невероятной пестроты костюмы.
— Это мексиканец, — объяснял ему Аллан. — Видишь, какой у него широкий пояс и шляпа с галуном? А это креол.
— А это кто? — Палец Эйба указывал на маленького человечка в ослепительно белом костюме, который делал им приветственные знаки рукой.
— Это? По-моему, это окторун, то есть прабабушка или прадедушка у него были негры.
— А остальные родственники?
— Остальные родственники у него белые, но всё равно он считается негром и ему не подают руки.
Человек, у которого предок был негром, подошёл к ним поближе и очень любезно снял шляпу.
— Не желаете ли поставить на петуха? — сказал он нараспев. — Сейчас выступит один из чемпионов Мексиканского залива, по кличке «Беспощадный». Можете поставить на него доллар, выиграете четыре. Не верите? Как угодно, сеньоры, мы никого не неволим.
— Мы не сеньоры, — сказал Аллан. — Мы из Индианы.
Человек в белом костюме презрительно свистнул.
— О, северяне! Вы, вероятно, и в карты боитесь сыграть? Честные труженики, а?
Он нахлобучил шляпу и ушёл раскачивающейся походкой.
Эйб с Алланом поближе подошли к навесу, под которым скопились кружком беснующиеся люди.
В середине круга, на площадке, усыпанной песком и политой кровью, яростно дрались два петуха. Один из них, взъерошенный и полуслепой, уже еле держался на ногах. Другой без устали молотил его клювом по голове.
— Пойдём отсюда, Эйб, — сердито сказал Аллан. — Это петушиный бой, занятие для бездельников и дикарей.
— Вы так думаете? — спросил у него над ухом знакомый голос.
Юноши обернулись. Эйб с трудом узнал в обладателе этого голоса стройного красивого молодца с плантации «Ле-Делис», которого называли «мастер Арчи». Только там, на плантации, он был в курточке и ботфортах, а здесь на нём был светло-голубой фрак и низкий цилиндр, надетый набок.
— Старые знакомые! — сказал он, поднося к глазам лорнет. — Продали свинину и горох?
— Извините,
— Как же вы поедете на родину?
— На пароходе! — важно сказал Аллан. — У нас порядочная выручка.
— И вы не хотите поставить на счастливого петуха?
— Нет, сэр, это у нас не принято.
Мастер Арчи пожал плечами («Совершенно как француз», — говорил впоследствии Аллан) и хлопнул ладонью по цилиндру.
— Я отправляюсь на Улицу Добрых Детей, — объявил он, — где управляющий моего отца занят деловыми операциями. Идите за мной. Там у вас купят что угодно, даже целый северный штат со всеми его фермерами, свиньями и строевым лесом.
На Улице Добрых Детей Эйб увидел зрелище, которое удивило его ещё больше, чем петушиный бой и старый квартал. Вдоль дома с вывеской «Продажа негров» выстроились шеренгой чёрные, одетые так роскошно, как не одеваются в Индиане даже самые богатые люди. На них были длинные чёрные сюртуки, крахмальные манишки и лоснящиеся цилиндры. Женщины стояли отдельно — все в изящных платьях и белых наколках. Вид у них был понурый.
— Убей меня бог, никогда не видал таких щеголеватых негров, — сказал Аллан.
Арчи улыбнулся.
— Это рабы для домашних услуг, — сказал он, играя лорнетом. — Торговцы нарочно одевают их в самое модное платье, чтоб за них заплатили подороже. Кстати, это негры моего отца.
— Вы продаёте их?
— Нет, — презрительно ответил Арчи, — мы, джентльмены, не занимаемся продажей рабов. Мы поручаем это нашим управляющим и негроторговцам… А вот и Хоукс!
Юноши увидели ещё одного знакомца — мужчину с чёрными бакенбардами и усами, который сопровождал Арчи на пристани Ле-Делис. Он приветственно помахал рукой юношам.
— Рад вас видеть, дети Севера! — сказал он небрежно. — Не хотите ли вы купить отличного негра, расторопного, услужливого да вдобавок видевшего лучшие образцы культуры и светского обхождения?
— Благодарю вас, — ответил Аллан, — мы обходимся без рабов.
— Да они и не нужны на ваших фермах, — сказал Арчи. — Таких негров не поставишь рубить лес или пахать землю под кукурузу.
— Да, сэр, мы делаем это своими руками, — сказал Эйб.
Арчи посмотрел на свои руки, затянутые в жёлтые лайковые перчатки.
— Ничего не поделаешь, — заметил он, улыбаясь. — Мне пришлось родиться в семье Грегсонов, которая, пожалуй, ничем не уступит британским лордам, ни по состоянию, ни по происхождению. Моя бабушка происходит от французских рыцарей-крестоносцев. Мы высшая американская раса. Мне в жизни не приходилось ни рубить лес, ни пахать землю. Надеюсь, что вы великодушно извините меня.
— Я рассчитываю на прощение и с вашей стороны, сэр, — сказал Эйб, — за то, что я родился в семье лесорубов, которые никогда не пользовались чужим трудом.