Честный враг – наполовину друг
Шрифт:
– Ну вот... А ко мне тут бывшие студенты-заочники приходили, бутылку коньяка подарили. Кстати, твои друзья чеченцы. Три парня они в прошлом году диплом защитили. Я думала тебя угостить, но тебе уже хватит.
Как все женщины, она считает, что лучше мужчины знает, когда ему хватит, а когда еще можно. И, как все женщины, в решении этого спорного вопроса бывает обычно не права.
– Когда угощают, мне никогда не хватит, – резонно возразил я. – Чеченцы народ благодарный, и хорошее к себе отношение помнят.
– Ну, ладно, на троллейбусе доеду.
– Уже едешь? Тогда я выйду к остановке. Проветриться хочется.
– Еду, выходи.
Чтобы не смазать свою легенду и не говорить
На остановке мне пришлось ждать минут десять. Я привык ходить быстро, да и нужного троллейбуса долго не было. Наконец троллейбус пришел, и Люба вышла из дверей. Ей не только бутылку коньяка подарили, но еще и букет цветов. Цветы я понюхал, а бутылку в пластиковом пакете только ощупал. Удовлетворившись, кстати, такой процедурой. Коньяк я, признаюсь, уважаю. Особенно грузинский марочный. Это не грузинское вино, и для понимающего человека грузинский марочный предпочтительнее армянского, хотя настоящим французским все же уступает по насыщенности букета ароматов. По дороге до дома я все же посматривал по сторонам, хотя ничего подозрительного не видел. Шли медленно, и мне приходилось приспосабливаться под невоенный шаг жены. В подъезде на нижних этажах было почему-то темно, хотя, когда я уходил, свет горел на всех этажах. Сейчас в пространство между лестницами только чуть-чуть доходило освещение откуда-то этажа с четвертого. Естественно, после дневных событий это не могло меня не насторожить. Как офицер спецназа, я привык работать в темноте. Не зря на нарукавной эмблеме у нас изображена летучая мышь. И долгие тренировки дали то, что было необходимо для такой работы. В неполной темноте я видел гораздо лучше других людей. Про полную темноту я не говорю. В ней ни сова, ни кошка ничего не видят.
И две фигуры на лестничной площадке второго этажа сразу заставили меня взяться за рукоятку пистолета. Фигуры откровенно прижимались к стене, но это было глупо, потому что стена была темной только до уровня их груди, а выше на фоне побелки очертания плеч и голов виделись четко. Оставалось пройти половину пролета лестницы, когда фигуры сдвинулись с места – навстречу мне. Даже в темноте подъезда я увидел, что рука первого выставлена вперед. Без ножа так руку выставлять нет никакого смысла. И я сразу выстрелил. Чем был вооружен второй, я не видел, но он попытался ударить меня ногой в лицо над спиной падающего первого. Я успел присесть, принял его ногу в области голени на плечо, и подался вперед, одновременно толкая его за вторую ногу через себя, и стараясь, чтобы он не угодил на Любу. А она прижалась к стене. И сделала это удачно. Нападавший упал, но тут же вскочил. Я приготовился выстрелить во второй раз, но меня опередила Люба, с размаху ударив бандита по голове пакетом с бутылкой коньяка. Бутылка раскололась, разрезав пакет, загремели по ступенькам осколки. Бандит после удара начал садиться, и я завершил дело ударом ноги в челюсть. Дело было кончено.
Стали открываться двери, выпуская из квартир свет. Кто-то догадался и подвернул лампочку на лестничной площадке. Ее не вывернули, а только чуть-чуть открутили.
Первый из нападавших получил пулю в центр груди. Люди по незнанию считают, что сердце у них с левой стороны. Сердце по центру груди. Моя пуля как раз сердце и пробила. Но второй был жив, он пошевелиться
– Что здесь?.. Кто?
– Бандиты? Обнаглели! В подъездах на людей нападают!
– Кавказцы? Кавказцы... Кто ж еще...
– Милицию вызвать? Никто еще не вызвал?
Это все были реплики соседей. Для них такие события в диковинку, поскольку подъезд у нас спокойный, и даже наркоманы к нам не заглядывают, как в другие подъезды, где постоянно находят использованные шприцы.
– Это дело не милиции, это дело ФСБ, – сказал я, вытащил трубку и снова набрал номер подполковника Катынова.
– Слушаю, Алексей Владимирович, – на сей раз подполковник ФСБ узнал номер.
– Николай Викторович, повторное покушение. Два кавказца. На одном брюки милицейские. Напали в подъезде. Одного застрелил, второй жив пока.
– Понял. Я уже дома. Вызываю оперативную бригаду, и машину за собой. Я чуть-чуть опоздаю.
Раздались звуки сирены. Милицию все-таки кто-то вызвал. Наряд с составе двух прапорщиков и сержанта с пистолетами наизготовку, бегом поднялся по лестнице.
– Убрать оружие, – скомандовал я. – И не подходить к месту происшествия.
– Опергруппа едет, – сказал старший милиционер, не понимая, подчиняться ему приказаниям армейского подполковника или не подчиняться, но пистолет все же убрал в кобуру.
– Уже едет опергруппа ФСБ. Работать будут они. Ничего не трогать.
От стены отделилась Люба, взяла меня под руку.
– Иди домой, – посоветовал я.
Она сначала шагнула на следующую ступеньку, потом остановилась, и отрицательно головой покачала.
– Я с тобой.
Во дворе зазвучала другая сирена. Я уже научился различать их звуки, и понял, что кто-то не поленился и «Скорую помощь» вызвать. Может быть, даже сами милиционеры.
Но вместе с медицинской бригадой по лестнице поднялись люди в черной униформе и с желтой надписью на спине: «Федеральная служба безопасности».
– Николай Викторович уже выехал, – сказал первый из поднявшихся, кивая мне. Я узнал человека, который днем писал протокол.
Документы у того и другого бандита оказались при них. Оба, как я и предположил, офицеры чеченской милиции. Теперь уже протокол писали не в «Газели», а у меня на кухне. Раненого бандита увезли под охраной в травмпункт, чтобы сделать снимки челюсти, поскольку он вместо ответов на вопросы только мычал так, что ни одной корове не снилось, и «заштопать» разрезанную осколками голову. Писал протокол опять тот же самый офицер, а подполковник Катуков ходил по невеликой размерами кухне. Люба стояла в дверях. Ее уже допросили отдельно, и она подписала протокол. Подписал и я.
– И теперь нам ничего не сообщите? – спросил Катуков после того, как я поставил подпись.
– Мне нечего говорить, – ответил я более спокойно, чем днем, и даже руки развел, показывая свое собственное недоумение. – У меня нет ни одного факта...
– Тогда скажите хотя бы, когда ждать следующего покушения? Чтобы я спать не ложился, и оперативная группа готова была...
На это я мог только улыбнуться.
– Вы с Чечней связались относительно гибели подполковника Батуханова?
– Да, нам обещали завтра выслать материалы. Вполне возможно, что тот взрыв совершил капитан Джогиров. По крайней мере, по времени он успевал. Кроме того, Джогиров был два дня назад у Батуханова в кабинете. О чем они разговаривали, сейчас уже никто не скажет.