Чётки
Шрифт:
«Нет, так нельзя! – подумал я, глядя на её измождённое лицо. – Надо будет сделать ей внушение. Разве можно так обслуживать клиента?»
– А что такое «чузма-лагман»? – поинтересовался молодой человек.
И тут до моего слуха донеслось:
– Ну-у, как Вам сказать: всякие овощи… мясо… макарошки…
– Что-о?! – возмутился я, чуть не подавившись собственной слюной от переполнявшего меня гнева. Однако, вовремя взяв себя в руки, отозвал официантку в сторону.
– Света, опомнись: какие-такие, к черту, «макарошки»?! –
И мне ещё раз пришлось терпеливо разъяснить – что собою представляет дунганская лапша и как правильно следует преподносить посетителям блюда восточной кухни.
– … И никаких «макарошек»! Поняла? – наказываю ей в заключение.
– Да-да: конечно… – виновато соглашается бедная девочка и спешит в зал.
Не проходит и получаса, как за её стол присаживается очередной голодный товарищ и раскрывает меню.
Я в этот момент нахожусь на кухне, но в приоткрытую дверь мне всё прекрасно видно и слышно.
– А что такое «лагман»? – любопытствует посетитель.
– О, лагман – это изумительное блюдо уйгурской кухни! – оживляется официантка. – Её изюминкой является знаменитая дунганская лапша, которая…
– А что такое «дунганская лапша»? – перебивает её дотошный клиент.
Света застывает на пару секунд, после чего, коротко оглянувшись по сторонам, склоняется к самому уху собеседника:
– Ну-у… всякие, там… макарошки…
Бусинка шестидесятая – Веники
Веники. Фото с сайта http://prom.ua/
Бизнес бывает разным.
Ака-Шариф решил сколотить себе состояние на… вениках.
После загрузки основного товара, предназначенного для отправки в Россию, в кузове «Камаза» оставалось ещё немного места, которое и было сплошь забито этой немудрённой продукцией в количестве тысячу штук.
Известный дефолт 1998 года приподнял иностранную валюту, чуть ли не в четыре раза, остановившись на отметке 25 рублей за доллар.
– Если я оптом сдам в Москве по доллару за веник, – мечтательно подсчитывал товарищ свою предполагаемую прибыль, – то в итоге я поимею тысячу «зелёненьких»!
Однако, москвичи не захотели по достоинству заценить качественный продукт, не проявив к нему никакого интереса.
Подобное отношение не только возмущало новоявленного предпринимателя, но и искренне изумляло:
– Они что – в доме у себя не подметают?!
– У них квартиры, – пояснил ему Ганижан, – а в квартирах – пылесосы…
Тогда ака-Шариф решил торговать в розницу. Всюду, где бы им ни пришлось остановиться, он предлагал свой нехитрый товар, расхваливая его преимущества перед дурацким пылесосом.
Тем не менее, по приезду Питер, непроданной оставалась ещё почти половина товара. К сбыту оставшейся продукции подключился и я, задействовав для этого все имеющиеся каналы и связи: друзья, знакомые коммерсанты и так далее. За две прошедшие недели, усилиям всех подключённых к этому делу людей, нам удалось сбыть ещё пару сотен веников.
Ака-Шариф уже не мог спокойно на них смотреть. Ещё через пару дней вопрос встал окончательно: что с ними делать? Необходимо было возвращаться домой. На обратный уже заказан товар, которым предполагалось забить все пространство кузова.
– А давай мы их просто выкинем, к чертям собачьим! – разозлился «бизнесмен».
– Куда? На Невский? – резонно вопросил брат.
Мы сидели у нас дома и пили чай. Неожиданно взгляд ака-Шарифа упал на мою каморку, которую я собирался приспособить под фотолабораторию.
– О! Идеальная площадь! – радостно воскликнул он, прикидывая, как необходимо сложить так, чтобы всё уместилось. – Считай, что это мой скромный тебе подарок!
– Спасибо! – только и смог я вымолвить…
Вскоре гости уехали, и мы с супругой принялись за свой домашний бизнес. Однако очень скоро поняли, что не обладаем коммерческой хваткой. За всё время, нам с женой удалось продать максимум с десяток веников, по десять рублей за штуку. Наконец, мы догадались, просто, дарить их всем нашим знакомым. На день рождение все нормальные люди шли с букетом цветов, мы же несли охапку свежих веников. Друзья по достоинству оценили наш продукт, и долгое время были нам благодарны. Охвачены были не только друзья, но и знакомые наших знакомых.
И всё равно, их оставалось ещё очень много.
Сам по себе, в единственном экземпляре, обычный веник, как правило, не пахнет ничем. Но когда их более двухсот… Да ещё лежат долгое время… Словом, просыпаясь по утрам, мы чувствовали себя не в центре Питера, а где-то в глухой деревушке. Пахло сеном и еле уловимой плесенью.
Веники пролежали в каморке почти два года. Наконец, я не вытерпел: выйдя на улицу, с трудом уговорил двух алкашей очистить мою фотолабораторию. Помню, что мы долго торговались. В конце концов, остановились на двух поллитровках водки.
«Какая мелочь! – подумал я про себя, радостно собираясь в магазин. – Зато, я наконец обрету долгожданную свободу и получу свой личный кабинет!»
Пройдёт ещё года два-три, когда раздастся звонок из Бухары, и на том конце провода я услышу знакомый бодрый голос ака-Шарифа.
– Как веники? – спросит он, через некоторое время. – Они хоть помогли тебе?
– Конечно, спасибо большое! – мне стало вдруг совестливо за то, что я не поблагодарил его вовремя. – Ещё как, помогли! Можно сказать, просто выручили нас! Спасибо!