Четкие линии
Шрифт:
— Как ты говоришь, его зовут? — нахмурилась Кандида.
— Эрик Огастес Гриффин.
Еще одно переглядывание.
— Та-ак, чего я не знаю? — прищурился. Этих двоих обычными угрозами не проймешь, но вот Комната настроение почувствовала, воздух завибрировал, словно забавная девчушка уперла руки в бока.
Мы с ней можем позволить себе вольность говорить с Основателями в подобном тоне. Хотя бы потому, что входим в круг близких им людей… и созданий. А вообще, компания у нас подобралась странная. Два артефакта, одно помещение и человек.
И я не воспринимаю их как картины. Многие, да что там многие, большинство волшебников не считает
Основатели снова переглянулись, на мраморном лбу Когтевран пролегла между бровей глубокая морщинка.
— Тот, кого ты нарисовал… — она покусала губы. — Мы уже видели этого человека. Общались с ним и даже дружили.
— Ты нарисовал портрет основателя львиного факультета, — прервал осторожную речь подруги Салазар, резкий и напряженный. — Годрика Гриффиндора.
Словно пыльным мешком по голове. Перевел взгляд на рыжеватого мужчину с короткой бородкой. Да, широкоплечий, массивный, как средневековый рыцарь, но в то же время вполне современный.
— Этого просто не может быть! — от неожиданности перешел на родной японский. Поймал непонимающие взгляды портретов, встряхнулся. — Как такое возможно? И возможно ли вообще?
— Теоретически возможно все, — поджала губы Когтевран.
— Практически — нет, — подхватил Салазар.
В такие минуты становилось отлично видно, что Основатели являлись не просто коллегами, но друзьями, которые понимали друг друга с полуслова.
— Может, это его потомок, — предположил, отойдя от первого шока. А что, было бы необычно пообщаться с потомком Гриффиндора. — Какой-нибудь пра-пра-пра?..
— Невозможно, — качнула головой Кандида. — У Годрика не осталось потомков. Через два поколения после его смерти, болезнь унесла всю семью. Мы даже подумывали о проклятии, но маги того времени ничего не обнаружили. Погиб весь род Гриффиндора.
— А бастардов Годрик не оставлял, он боготворил жену, по тем временам, удивительное качество души, поразительная верность и преданность.
— Те качества, которых он ждал от учеников своего факультета, — печальная улыбка тронула губы женщины. — У них вообще не могло быть бастардов, так как дар Годрика — могущественный, огненный. Женщины могли передать его ребенку только в полном магическом браке при поддержке источника и хорошего целителя.
— Не знал об этом, — задумчиво протянул Слизерин.
Да ладно? Чтобы наш змей — и чего-то не знал?
Кандида взглядом выразила то же сомнение.
— Пенни принимала роды у жены Годрика, в Хогвартсе, тогда мы только-только закончили строительство. Ты снова уехал к драконам, поэтому не помнишь. Роды были тяжелыми, но мальчик получился крепеньким, славным, — воспоминания вызвали улыбку. — И тогда же рассказала Годрику об особенностях дара, Пенни являлась лучшим целителем, она долгое время изучала не только родовые чары и семейное искусство, но и ездила по стране, путешествовала на материк.
— Значит, это не потомок Гриффиндора, — даже немного обидно.
— Меня настораживает другое, — продолжил, словно не замечая, Салазар. — Его имя.
— Что в нем не так? Да, немного необычное, для мага, думаю, в самый раз.
— Не в этом дело. Нашего друга звали Годрик Аугустус Гриффиндор, — Кандида соединила кончики пальцев. — Гриффин с латыни переводится, как "грифон", зверь с герба рода Годрика. В молодости он даже приобрел маленького грифончика, вырастил его. И увековечил. Эмблема факультета не лев, как считают сейчас, а тот самый грифон.
— И друзьям он позволял называть себя Рик, понимая, что в поединке или битве не всегда можно выговорить полное имя, — кивнул Слизерин.
— Особенно твое, — не преминула ехидно заметить Когтевран.
Салазар одарил ее взглядом, который явно позаимствовал у своего василиска.
Но какие тайны открываются, просто голова кругом! Грифоны, Гриффины…. Теперь мне вдвойне подозрителен этот самый издатель. Хорошо, что мы долго еще не увидимся, до самого лета. А переписка…. Кандида и Салазар научили меня проверяющим чарам, уверен, подучат еще, особенно в свете последних событий.
Однако что это за таинственные переглядки? Они что, снова что-то утаивают?
Поднял бровь, состроил скептическую мину. Покраснеть и смутиться не додумался никто. Действительно, кого я пытаюсь пробить? Темного мага с многовековым опытом, без стыда и совести? Или женщину, что долгое время с этим самым магом общалась? Как говорится, с кем поведешься….
— Однажды школу взяли в осаду, — начал рассказ Слизерин. — Тогда многие пытались попробовать Хогвартс на стойкость и зуб. Один из крупнейших источников, сила четырех родов, потраченных на возведение и укрепление стен, труды по магии, артефакты, редкие ингредиенты — все это являлось желанной добычей. Нам удавалось удачно противостоять, но в ту весну в школе разразилась эпидемия лихорадки, многие ученики и преподаватели лежали в Больничном покое. Пенни не отходила от них, я целыми днями варил зелья, и потому защита легла на плечи Кандиды и Годрика. С остатками здоровых учеников они раз за разом отбрасывали атаки нападающих, Кандида укрепляла стены, Годрик проводил хитроумные атаки и подпитывал защитные амулеты. Но так не могло продолжаться вечно. Ученики начали выздоравливать, но были еще слабы, чтобы сражаться, многие были ослаблены не только болезнью, но и спонтанными магическими выбросами, которые провоцировал борющийся с заразой организм. Нам необходимо было вывести их из школы, чтобы очистить ее от болезни, убрать хворь из воздуха. И тогда Кандида придумала заклинание иллюзии. Наработки у нее имелись и раньше, однако она довела их до ума в тот период.
— Существует несколько типов иллюзионных чар, — вмешалась Когтевран, удобно расположившись в кресле. — Отвод глаз, он действует по принципу зеркала, который отражает окружающую обстановку, не давая простецам заметить магов и их дома. Их много разновидностей, и они пользуются наибольшей популярностью. Чары хамелеона, не знаю, как они зовутся сейчас. Маг приобретает расцветку той поверхности, возле которой находится. Однако не сливается с ней по фактуре, поэтому на ощупь его легко обнаружить. Некоторые волшебники, соединяя эти два вида, могли делать одежду-невидимку, то есть она отражала окружающее пространство или сливалась с ним. Я же взялась за основы чар и разработала иллюзию для самой внешности волшебника. Как хамелеон, маг принимал обличье с заранее заданными параметрами. И сбросить его могло только особое контр-заклинание.