Четкие линии
Шрифт:
– Он не мой, - ой-ой, а что это мы так покраснели?
Судя по всему, мальчишки подумали о том же самом, но допросу с пристрастием помешала распахнувшаяся дверь. В купе влетели близнецы, за ними - Блейз Забини, мальчик-шоколадка.
– Что пригорюнились, как будто похоронили кошку Гермионы?
– рыжики опустились рядом с братом, потеснив меня. Блейз сел рядом с Гермионой, из-за чего Дракончика втиснули в угол к окну.
– Глотика натравлю, - душевно пообещала девушка. Из клетки раздалось душераздирающее, угрожающее “мя-а-ау”, и парни дружно вздрогнули.
–
– …осознали…
– … больше так не будем.
– И не обращай ты на маму внимания, - повернулся к Рону то ли Фред, то ли Джордж.
– Покричит и успокоится. Лучше скажи, уже допросил Дракончика? Это правда?
– Что правда?
– захлопал ресницами Малфой, настолько наигранно и театрально, что все поняли, что он понял… ну, и так далее. Атмосфера разрядилась, несмотря на то, что Рон снова залился краской.
– Уж не твои отношения с Лаской точно, - фыркнул Забини.
– Мы и так знаем, что все это правда.
– Натравлю кота Гермионы, - пообещал Драко.
Мне кажется, или наше собрание все больше напоминает цирк? Но уж больно душевный цирк.
– Мы про Турнир, - в один голос заявили близнецы.
– А почему сразу я?
– возмутился блондин.
– Потому что Малфой, который ничего не знает - это нонсенс. Вы всегда обо всем в курсе, так что колись, Дра-ако, - фыркнула уже пришедшая в себя Гермиона.
– Правда-правда.
– А вечерние мантии зачем?
– тут же сориентировался Блейз.
– Будет даваться бал для иностранных гостей и чемпионов. Всем прийти с партнершами или партнерами, - какое злорадное удовлетворение в голосе Дракончика, загляденье просто.
Еще бы, до этого о девушках и парнях задумывались разве что близнецы да я. Но я - теоретически.
– Кого можно пригласить?
– если учитывать, кто мама Забини, эта задумчивость пугает.
– Кого угодно, хоть кошку Филча, главное, чтобы танцевать умела, - насмешливый фырк.
Все задумались о перспективах пойти на бал с кошкой Филча.
– Меня больше волнует другое, - Гермиона отняла у Блейза мангу, развернула, так как ее собственная книга была вне зоны доступа, зажатая попой Малфоя.
– На Турнире всегда много жертв, посмотрите.
Пришлось взять подшивку старых газет в публичной библиотеке магического Лондона, книги по Турниру, по истории появления и существования вообще, чтобы нарисовать несколько страниц. Гарри притесняли поначалу, потому что никто не понимал, как опасно это мероприятие, как много требуется знать и уметь его участникам. Мертвым не нужна никакая тысяча галеонов. Но если показать наглядно, если читатели увидят, что погибшие во время Турнира люди - их сверстники, самые обычные студенты, которые радовались, веселились еще вчера, а сегодня - уже лежат бездыханные, растерзанные либо василиском, либо мантикорой…. Это меняет если не все, то очень многое.
Парень в гриффиндорской форме со следами когтей на горле, а рядом - плачущие родители. Незнакомая девушка, чьи волосы растеклись по траве спортивного луга. Казалось, она просто прилегла отдохнуть среди трав, но на груди у нее алеет пятно, а
Нужно дать понять, что Турнир - не развлечение, а смертельное мероприятие. Очень сложно отрешиться от всего, воспринимать действительность спокойно, когда у жертв, всего лишь упоминающихся одной строкой в книге, появляются лицо, эмоции.
Несмотря на то, что я избавился от возможной угрозы, плохое предчувствие меня не оставляло.
– Директор, это переходит всяческие границы!
Преподаватели с интересом смотрели за уже привычным метанием Северуса Снейпа по учительской.
– Этот проклятый художник раздал свои книги еще в поезде, причем никто так и не заметил, кто это сделал и как! И откуда он узнал о Турнире, если вы объявили о нем только на ужине!
– Северус, мальчик мой, - старый волшебник посмотрел на бывшего ученика тепло и немного снисходительно.
– Это моя ошибка. Все это время мы полагали, что художник - один из студентов старших курсов. Но узнать о Турнире мог только человек, приближенный к министру. Даже мистер Малфой-младший, в чьей осведомленности я не сомневаюсь, не мог знать некоторых подробностей, указанных в книге, - он тронул кончиком пальца лежащий на столе томик с яркой обложкой.
– К тому же ты видел учебники по чарам для первого курса? В них движущиеся картинки, и сходство стиля определенно прослеживается.
Зельевар развернулся, призвал к себе учебник, которым ему весело помахал Флитвик. Картинки действительно двигались. И авторство не вызывало сомнений: четкие, уверенные, не лишенные изящества линии.
– Вам удалось узнать, кто это рисовал?
– спросила Минерва.
– Нет, редактор ссылался на условие о неразглашении в контракте.
– Может, мне наведаться в редакцию?
– с намеком спросил зельевар.
Что может быть проще, чем применить легилименцию?
Но директор покачал головой.
– Насколько мне удалось узнать, автор приходил туда всего один раз, забирал учебники на переработку. И к тому же поздно вечером, когда рядовых сотрудников уже не имелось в типографии.
Зельевар еле слышно чертыхнулся. Поймать неизвестного художника стало для него навязчивой идеей. И если Минерва, видя, что на факультете рисунки не вызывают негативной реакции, более-менее успокоилась, то он не мог. Что-то его беспокоило, что-то очень важное, знакомое, но неуловимое, уже давно забытое.
Да и мисс Грейнджер…. Снейп поморщился как от зубной боли. Ее взгляды изменились, стали до отвращения восхищенными и понимающими. Она следила за его руками, за его губами, за его взглядами, за каждым движением. И молчала. Что вообще удивительно для биологического типа “гриффиндорец обыкновенный”. Наверное, не зря конкретно этой студентке Когтевран Шляпа предлагала.
Самое обидное, что ничего ведь не скажешь. Можно только скрипеть зубами и рассказывать, объяснять. Да и что можно сказать? Не смотрите на меня, мисс Грейнджер? Тогда точно одна дорога - к Блэку, в Мунго. То-то они обрадуются еще одному пациенту, с которым у псины имелся застарелый конфликт.