Четверо в каменном веке. Том 2
Шрифт:
И действительно, роды завершились через несколько минут. Лиза сразу же перекусила пуповину. А ещё немного погодя новорождённый сбросил последние лоскуты амниона и встал на ноги.
– Я, конечно, роды не принимала, – заметила Ольга. – Но ещё бабка, а потом и мать, говорили, что скотина не должна есть послед. Следить, короче, надо.
– Послед? Это остатки плаценты, что ли? А почему есть нельзя?
– Да кто его знает! – Ольга махнула рукой и сразу же поморщилась от головной боли.
– Ладно,
Бурча под нос доказательства превосходства одного лекарства над другим, женщина поползла вверх по лестнице.
– Я чайник поставлю, – обернулась она на ходу. – Наверняка понадобится.
Ирина присоединилась к Ольге через полчаса, сразу же налила себе чай. Она судорожно прихлёбывала напиток, время от времени сдерживая рвотные позывы. Потом успокаивалась, но через минуту снова стучала зубами.
– Какая же это гадость! – В очередной раз скривилась девушка. – Вилами эту дрянь не удалось подцепить. Я большую лопату использовала. Вынесла подальше, за... За поваленные деревья. Потом о траву вычищала. Бррр! А она вылизывает. Он весь такой склизкий, а она вылизывает. Фууу!
– Да успокойся уже! – Прикрикнула старшая. – Или тебя по щекам?
– Не надо по щекам. – Твёрдо ответила Ира.
– Ну, и хорошо. Жеребёнок как?
– Нормально. Титьку сосёт. Как бы его назвать?
– Может, Юрой? Как первого Гагарина. Тьфу ты! Как первого космонавта. Он же первый.
– Так ведь был уже один жеребёнок, – возразила Ирина.
– Не, там не щитово. – Ольга хлебнула настойки иван-чая и откинулась к стенке. – Это первый, рождённый в неволе. Изначально прирученный. То ещё достижение, но всё же...
– Тогда сразу назвать Гагариным. Всё-таки Юра – это имя, и когда-нибудь будет использовано. А фамилия Гагарин – вряд ли.
– Пусть так. Гагарин – так Гагарин.
***
В очередной раз Михаил пришёл в себя под завывание желудка. Организм напоминал, что неделю не жрамши.
– О... Гы... Кхм... Оля!.. – Наконец справился с пробкой в горле, и добавил: – Ира!
Обе снова сидели на кухне, занимаясь чем-то по хозяйству. А может, не хотели мешать ему разговорами. Но переборка между помещениями немного не доходила до потолка и звуки прекрасно гуляли туда и сюда.
– Чего тебе? – Жёсткий окрик старшей.
– Эээ... Поесть бы... – Потом прислушался к организму: – А лучше пожрать.
– Шуткуешь? – Ольга уже появилась в дверях. – Значит, выздоравливаешь. Ира, помоги ему сесть, а я пока подогрею.
И ушла. Пока женщина гремела посудой на кухне, он попытался устроиться за придвинутым к дивану столом.
– Нет... Так трудно
Переполз и расслабленно вытер испарину, откинувшись на спинку. Как раз пришла Ольга и девушки в четыре руки пододвинули стол вплотную к груди мужчины. Оголодавший хмуро посмотрел на выданную ему порцию: в бульоне плавали несколько жёлтых пятнышек жира, ещё в глубине угадывались пара кусочков картошки.
– Аааа... Мясца бы.
– Сам должен понимать, что сейчас нельзя. – Жёстко отрезала Ольга.
Ирина только развела руками. Впрочем, Михаил и сам вспомнил многократно встречавшиеся предупреждения: после голодовки пища должна быть легкоусвояемой. Куриный бульон подошёл бы лучше, но уж что имеем... А имеем копчёное мясо бизона. Или всё-таки зубра? Да какая разница? Говядина, короче.
Величина порции тоже не представляла чего-то грандиозного, и мужчина быстро расправился с ней, несмотря на слабость. Приятная тяжесть в животе растянула губы в глупой улыбке:
– Спасибо.
– Подожди спасибкать. Чай ещё. Ира, принеси.
– Угу.
Вскоре перед ним появилась кружка с отваром. Он настороженно принухался:
– Эт чего это?
– Иван-чай и мята.
– Ты не гони, мать. Тут ещё что-то. Вроде ёлкой пахнет.
Ольга кивнула:
– Хвоя для витаминов. И тысячелистник ещё. Он... Короче, он должен помогать при ранениях, как я поняла из справочника. Противовоспалительное, кровоостанавливающее.
Михаил поморщился, дзюргая горький отвар.
– Воды простой дайте, смыть эту гадость.
– Сначала выпей.
Вздохнув тяжко, тот приступил к самоистязанию. От горячего варева снова выступил пот. Наконец, оставив только одёнки, Михаил расслабился.
– Может, я обратно в кровать?
– Так иди, – удивилась старшая жена. – А, ну да. Ира, помоги стол отодвинуть.
Всё так же молчавшая девушка взялась за столешницу. Оставив быстро заснувшего пациента, ушли на кухню.
– Ты чего молчишь-то?
Ольга быстро разлила остатки супа по чашкам. В отличие от больного, им достались и куски мяса, и свежевыкопанный молодой картофель, и куча других овощей.
– Да так. Грустно что-то стало.
– Это ты брось. Еды пока хватает. К зиме дрова бы ещё подготовить. Но пока и этих хватит. А потом по снегу спиленные деревья притащим. И на охоту сходим. Мишка ведь выздоравливает. Сама видишь, что рана лучше стала.
– Угу... Тоскливо. Там мама...
Девушка неожиданно заревела в голос и прижалась к старшей подруге.
– Тише, тише... А впрочем, поплачь.
Услышав странные интонации, девушка подняла взгляд на Ольгу. Та сидела, запрокинув полные слёз глаза. Но влага всё-таки прорвала плотину и покатилась по щекам.