Четвертая могила у меня под ногами
Шрифт:
– Стыдно? – Я сгребла ее в объятия. – Мне никогда не будет за тебя стыдно, Эмбер.
– Никогда-никогда?
– Никогда.
– Как-то я спросила у мамы через весь магазин, какие тампоны ей нужны – умеренные или супервпитывающие, и добавила, что, если верить написанному на упаковке, супервпитывающие подходят для обильных выделений. А потом попросила маму оценить обильность ее выделений по шкале от одного до десяти.
– О’кей, может, когда-нибудь и будет.
– Пока мы стояли в очереди к кассе, я спросила у нее, зачем она покупает три упаковки «Кануна лета» (1) посреди зимы.
Я отодвинула ее
– Да ладно.
– Вот и я о том же. До того я и не представляла, что человек может так покраснеть.
– Итак, мы установили, что мне из-за тебя в самом деле может стать стыдно. Но до сих пор такого не было. И мне очень жаль, что ты так много знаешь о том, о чем двенадцатилетней девочке знать совершенно ни к чему.
– Я никому не скажу, клянусь.
Я оглянулась посмотреть, чем заняты шеф-повара. Увидев, что они действительно заняты, я наклонилась к Эмбер:
– Что конкретно тебе известно?
Она улыбнулась:
– Мне известно, что ты – ангел смерти. – Как по мне, это был удар под дых. – И что Рейес – сын Сатаны.
– К-как ты об этом узнала? – заикаясь, умудрилась выговорить я.
– У меня хороший слух. И он не отказывает, даже когда я выполняю домашние задания.
– Серьезно?
Эмбер фыркнула:
– Ей-богу, народ, вы ведете себя так, будто я становлюсь глухой, как только открываю учебник. – Ехидно усмехнувшись, она пошла к выходу. – И я слышу не только разговоры. Пока ты не поселилась здесь, я и понятия не имела, что девушка может так кричать из-за мужчины. Видимо, у Рейеса талант.
Глаза мои наверняка уже вылезли из орбит, когда я оглянулась на Куки убедиться, что она не обращает на нас внимания. Мои… «отношения» с Рейесом были только во сне, ну, и еще один раз, когда он был в нематериальном виде. Признаю, это всегда заканчивалось… удовлетворительно. И, очевидно, Эмбер была в курсе.
– Не переживай, мама не знает.
– Что у Рейеса талант?
– Да нет, об этом она точно знает. Она не знает, что я знаю, что у Рейеса талант. – Она снова рассмеялась, и этот смех почему-то вызвал у меня ассоциацию с шизанутым ученым на пороге серьезного открытия. Перед тем как закрыть за собой дверь, Эмбер добавила: - Только не сдерживайте свои порывы из-за меня.
Боже мой, Куки меня убьет.
– О чем вы говорили? – спросила Куки, и я подпрыгнула на месте.
Потом разгладила штаны.
– Ни о чем. А что? О чем мы, по-твоему, говорили?
Она нахмурилась:
– Как думаешь, она в порядке?
– О да, думаю, она в полном порядке. – За словом в карман уж точно не полезет.
Куки вернулась к тому, чем занималась, – взбивала что-то липкое, а Джемма была уже с ног до головы покрыта чем-то, напоминающим порошок. Мне оставалось только надеяться, что они собирались печь шоколадные бисквиты. Шоколадные бисквиты – как запасные батарейки. Лишними никогда не бывают.
– Я собираюсь спать с тобой, - заявила Джемма, проверяя консистенцию смеси и добавляя в нее еще немного порошка.
– Ты не совсем в моем вкусе, но ладно. О каких конкретно извращениях идет речь?
– Как думаешь, еще добавить? – глядя в миску, спросила она у Куки.
– С сахарной пудрой переборщить невозможно, - отозвалась та и указала на меня венчиком. – Тебе надо разлить Рейеса по бутылкам и продавать на черном
Я шагнула ближе:
– Чувиха, что ты там насилуешь?
– Только что я была в одной комнате с самым сексапильным мужчиной на планете, так что, наверное, насилую свою нравственность. – Куки хихикнула. – Сечешь? Насилую свою нравственность.
Джемма рассмеялась, отмеривая еще немного сахарной пудры. Я глянула на миску Куки и зачерпнула ложкой белый пенный рай.
– Глазурь?
– Ага. Решили испробовать твои новые формы для кексов.
– Я купила формы для кексов? – Совсем не в моем духе.
Куки приподняла брови:
– И смесь для «Маргариты» (2).
Ну и ну.
***
Вскоре выяснилось, что Джемма не просто так осталась у меня и пила как сапожник. Я поняла это по языку ее тела, по странному блеску в глазах, но в основном по ее словам:
– Я не просто так у тебя осталась.
Она была полна решимости уложить меня спать, даже если для этого ей придется напоить меня в стельку. Вот почему они с Куки с энтузиазмом набросились на замороженную смесь для «Маргариты», которую я заказала, упав на самое дно. Я тогда целую неделю только о том и думала, как хочу день за днем напиваться «Маргаритой» (и водить языком по зубам Рейеса), но у меня не было соли (и зубов Рейеса). Еще у меня не было сил выйти из квартиры, чтобы купить хотя бы маленькую упаковку соли, и не было желания наступать себе на горло, чтобы умолять Рейеса позволить мне облизать его зубы после всего, что он натворил. Поэтому мне оставалось только жалеть, что под рукой нет «Маргариты». И мечтать о зубах Рейеса.
Втайне я надеялась, что у меня в руке волшебным образом появится стакан с «Маргаритой», но для этого мне пришлось бы выпустить из рук пульт, а этого, видит Бог, никогда-никогда не случится.
Просто замкнутый круг, черт побери.
Джемма пила редко. Бокал вина за ужином – максимум. Я пила по особым случаям. Например, по пятницам и субботам. Зато Куки…
– Крууууутоооо! – Куки в приступе непонятного мне триумфа подняла руки. – Я так не вес-селилась с тех пор к-как… как… - Похоже, у нее были серьезные проблемы со связной речью. Но она быстро эту проблему решила и ткнула пальцем в сторону двери. – С тех пор, к-как в ту дверь вошел Рей-йеш Фэрлоу! – Она повернулась ко мне, и на лице ее было написано чистейшее обожание. – Боже мой, этот чувак знает, к-как входить.
Куки стояла с другой стороны барной стойки и честно пыталась испечь шоколадные бисквиты в моей новенькой электроскороварке. Стоит признать, пахло в квартире божественно, но я не питала больших надежд на то, что в ближайшее время получу свою дозу шоколада. Скороварка пикнула, Куки повернулась к ней и… исчезла. Странность какая-то. Только что она была здесь и вдруг бесследно испарилась. Почти сразу же за ее исчезновением последовал громкий удар, эхом отозвавшийся от кухонного пола. Я бы бросилась ей на помощь, но к этому моменту уже не доверяла собственным ногам. Джемма свисала с подлокотника дивана (который, может быть, получит имя Мелвин), а бабушка Лиллиан, которая божилась, что это была лучшая «Маргарита» со времен конкурса красоты в Хуаресе, где она принимала участие, лежала на полу лицом вниз. Понятия не имею, с чего бы.