Четвертая политическая теория

Дугин Александр Гельевич

Яснее всего в этом вопросе выражались американские неоконсерваторы, которые вообще отождествили американские интересы с мировыми, отводя всем остальным лишь свободу двигаться в фарватере американской политики и адаптировать к ней свои собственные интересы. Легитимными в однополярной модели мира ими признавались те локальные или региональные интересы, которые, как минимум, не противоречат американским. Все же прочие отнесены к нелегитимным. По праву силы и по факту победы в «холодной войне», в чем сами американцы и их союзники были уверены.

Если ранее легитимными признавались интересы СССР и стран Варшавского договора, которые можно было оспаривать только на «ничейной территории» Третьего мира, а также частично легитимными — действия неприсоединившихся

стран, умело маневрирующих между двумя полюсами, то теперь вся ситуация резко изменилась и право суждения о правомерности или неправомерности интересов всецело присвоили себе США.

От интересов к ценностям

Теперь о ценностях. В западноевропейской и американской прессе всё чаще в последние годы озвучивается идея того, что ценности относятся к сфере, какой в XXI в. длжно возобладать над областью интересов. Как правило, под «ценностями» здесь понимались ценности западного мира: права человека, демократия, свободный рынок, либерализм, глобальная безопасность, экология. Их совокупность объявлялась «универсальной». И следовательно, их должны принимать и разделять все страны и народы, включая те, интересы которых находятся по отношению к ним в жестком конфликте.

Согласно такому подходу, ценности сближают, а интересы разделяют. Под эгидой общих ценностей всем тем, кто их придерживается, было предложено поступиться интересами — политическими, экономическими, стратегическими, геополитическими. Безусловные ценности человеческой жизни, социального развития, свободы и демократии, священной частной собственности и т.д. должны перевести соперничество в сфере интересов в новые формы, когда окажутся недопустимыми многие методы, с помощью которых на протяжении долгих веков истории различные государства отстаивали свои интересы. В первую очередь, речь шла об ограничении военных методов и иных форм насилия.

США объявили свои интересы универсальными ценностями

Но почти сразу обнаружилось, что это благодушное предложение всем руководствоваться в первую очередь ценностями, а потом уж и интересами, вызвало у многих скепсис. Стало понятно, что, уверяя всех в приверженности именно ценностям, главный арбитр однополярного мира — США — совершенно цинично реализовывал свои собственные интересы. Получилось так, что американцы не только сделали свои собственные национальные интересы единственными по-настоящему легитимными, но и объявили их мерилом универсальной системы ценностей. Иными словами, таковыми были названы прежде всего американские ценности, а интересы США были возведены в некий общечеловеческий закон. Такое отождествление сводило на нет весь моральный пафос дискуссии о торжестве ценностей над интересами, поскольку сами американцы-то как раз и не собирались подавать примера действий в подобного рода ключе. Не было ни одного случая, когда бы они поставили «ценности» выше собственных интересов. Напротив, продолжали действовать эгоистично и цинично — например, отказываясь от подписания Киотского протокола и других документов по экологии.

Вместо того чтобы сказать, что Америка просто хочет контролировать природные ресурсы на Ближнем Востоке и поэтому, исходя из стратегического положения, оккупировала Ирак, — как это было бы в XIX в., когда все мыслили категориями интересов, а не ценностей, — Вашингтон заявляет совсем о другом. Американцы официально называют циничное и неоправданное ни правовым, ни логическим образом вторжение ценностным явлением, ссылаясь на «продвижение демократии» и наказание «террористического режима Саддама Хусейна».

Еще до событий в Цхинвале стало наглядно проявляться следующее обстоятельство: американцы призвали всех следовать «универсальным ценностям» и поступаться своими интересами, а сами не только им не следуют, но, наоборот, возводят собственные национальные эгоистические интересы в ранг высших ценностей. Этот парадокс был замечен почти сразу, и многие люди, которым не изменяет чувство здравого смысла, принялись критиковать эту позицию. В том числе и европейцы, сказавшие американцам, что если нужно руководствоваться общими ценностями, то следует всем вместе

поступаться и интересами. Это видно на примере из экологической сферы — речь идет о Киотских соглашениях.

Западные ценности не являются универсальными, у других народов иные ценности

Но есть и еще одно соображение. Почему, собственно говоря, человечество приняло ценности свободы и демократии, прав человека, рыночной экономики, социального прогресса и технологического развития за универсальные? Это фундаментальный вопрос, который практически никогда не задается западной прессой. Ведь если мы посмотрим на количество людей, живущих сегодня на планете, то увидим: подавляющее большинство из них придерживаются совершенно иных ценностей. Рынок и демократия, например, не вытекают из социальной и политической истории индусского общества, где до сих пор сохраняется кастовая система. И таких людей миллиард. Совершенно не свойственны они китайской традиции, а в Китае живет еще один миллиард. Еще один миллиард мусульман также имеет совершенно свой взгляд на то, что считать высшей ценностью (здесь важнее всего будет богобоязненность и следование религиозным предписаниям, а потом уже всё остальное). То же можно сказать о народах Африки, о народах Востока в целом и, в том числе о России, поскольку ценности рынка, либеральной демократии и социального прогресса в том смысле, каким наделяет их Запад, для русской истории и русского общества отнюдь не являются чем-то само собой разумеющимся, поскольку на подавляющем большинстве исторических этапов (как до революции, так и после нее) русские придерживались совершенно иных ценностных установок.

Ценности, кажущиеся «общепонятными» современному европейцу или американцу, для современного китайца, индуса или русского совершенно не являются таковыми. Они могут быть симпатичными или отталкивающими, но главное: они не универсальны. Ничто в истории большей части человечества, за вычетом опыта западных стран, не свидетельствует о том, что эти ценности росли повсюду самостоятельно, а не были навязаны колониальным образом, практически силой.

Россия не европейская страна, а евразийская цивилизация

Существуют две исторические и смысловые подмены: 1) под видом универсальных подаются западноевропейские ценности; 2) под видом их отстаивания американцы руководствуются своими интересами. Оказывается, вся дискуссия об интересах и ценностях заведомо имеет пропагандистский характер, будучи попыткой внедрить в сознание человечества две абсолютно ложные идеи. Первая — о том, что западная система ценностей всеобщая и неизменная. Когда Путин и Медведев заявляли: «Россия — это европейская страна», это было свидетельством того, что они попали под гипноз идеи о универсальности западных ценностей. Однако на самом деле Россия не европейская страна, а евразийская цивилизация.

Тема ценностей даже на начальной, еще нейтральной, стадии заведомо несла в себе некий завуалированный расизм. Действительно, разве это не расизм, когда за эталон берется только какая-то одна часть человечества — «продвинутая», «прогрессивная», «цивилизованная», а все остальные исторические опыты и социально-политические системы приравниваются к чему-то «несовершенному», «отсталому», «варварскому»?

Вторая подмена еще более цинична. Было объявлено, что универсальные ценности — это американские интересы. Я напомню, где лежат истоки такой претензии. Они кроются в доктрине Вудро Вильсона, президента США, который в начале ХХ в. и в период Первой мировой войны объявил главной задачей США распространение демократии во всём мире. Утверждалось, что американское государство есть оптимальная модель развития человечества и поэтому США не просто могут, но должны вмешиваться в мировую политику и устанавливать в ней свои собственные принципы. Так, еще в 1920-е годы для реализации этой идеи был создан «Совет по международным отношениям» (Council on Foreign Relations — CFR) и по сути дела вызрела идея создания Мирового правительства, согласно которой необходимо было утвердить американскую модель в качестве единственной для всех и тем самым подчинить американской идеологической конструкции другие страны и народы.