Четвёртая Жрица. Путь друг к другу

Тюрина Татьяна

Аккес улыбнулся сам себе. А ведь совсем недавно нервно потела от одного его взгляда. Видимо не так уж сильно и испугалась, раз решила попытаться изловить его. Или просто гордость проснулась. Он догадывался, что, когда страх поутихнет, она попытается отомстить, но надеялся, что к тому времени они успеют убраться подальше.

Удивительно только, что они решили подкараулить их у башни, а не на выходе из темниц. Хотя это можно было понять, здесь места больше для того, чтобы разместить всю армию. Может, хотят запугать?

— О, Богиня... —

послышался разочарованный вздох рядом, и, слегка повернувшись, Аккес заметил рядом жрицу, которая сжав губы, смотрела на мёртвого рыцаря. Казалось, она вот-вот расплачется, но она взяла себя в руки и перевела взгляд на то, что творится на площади. И тут же взгляд её изменился, а руки привычным жестом начали быстро переплетать волосы, завязывая их в тугой хвост. В её взгляде не было страха или гнева, и даже жажды мести. Она смотрела скорее с сожалением и разочарованием. Что не было странно, учитывая её характер. Наверняка уже подсчитывала, скольких придётся убить.

И он слегка улыбнулся, отворачиваясь, дабы никто этого не заметил. На самом деле, ему это в ней нравилось. Потому что за всей этой жалостью стояла одна истина. Она не собирается сдаваться!

Воительница...

Надев на лицо маску, он обернулся и посмотрел на остальных, которые уже присоединились к ним и уже успели оценить обстановку и выругаться, видя мёртвого друга.

Что ж, раз никто не догадался подпалить башню, придётся выходить самим.

— Опасайтесь лучников, — сказал он, чувствуя, как даже бывалые воины содрогнулись при виде его маски. Впрочем, к такой реакции он уже привык. — Я иду первым, а вы сами поймёте, когда стоит присоединиться.

— Что ты будешь делать? — настойчиво спросила жрица.

Аккес посмотрел на её сосредоточенное лицо.

— Для начала попытаюсь напугать до загаженных штанов. А там как получится... — И, не собираясь больше ждать, он выхватил свои клинки и пошёл к выходу, внимательно следя за тем, что творилось вокруг. На миг он даже пожалел, что надел маску, так как она немного ограничивала поле зрения. Но напугать было важнее, поэтому он сосредоточился на слухе, чтобы сразу уловить момент, если в него пустят стрелу.

— Ну, надо же, — небрежным, но зловещим тоном начал он, выходя под свет факелов, — столько народу и все ко мне?

— Сдавайся! — крикнула королева со своего безопасного места. — Вы все окружены и будете убиты, если не сложите оружие.

Аккес, выйдя во двор, обнаружил, что воинов здесь гораздо больше, чем он раньше мог заметить. Но это не так страшно, как десятка два лучников, нервно натягивающих тетивы за бойницами внутренней стены замка. А у него с собой не было никакого метательного оружия. Единственное решение было как можно быстрее начать бой. В этом случае лучники не будут стрелять, из опасения попасть в своих же. Но пока он был у них как на ладони, и это его немного нервировало.

— Ты, старуха, совсем ума лишилась? — гаркнул он так, что воины в переднем

ряду шарахнулись назад, чуть не налетев на тех, кто стоял позади. — Или ты не знаешь, кто я такой? Слухи не всегда являются только слухами. Я запросто перережу тут всех и доберусь до тебя.

Лицо королевы Шатории побледнело так, что она бессильно открывала и закрывала рот, прежде чем смогла, наконец, изречь:

— Никто из смертных не способен на такое. Тебя застрелят, прежде чем ты сумеешь сделать хоть шаг.

Аккес злобно усмехнулся, только чтобы сильнее напугать. Внимание его, однако, продолжало концентрироваться на скрипе натянутой тетивы.

— Поверь мне, — сказал он тягучим, зловещим голосом, который был прекрасно всем слышен. — Я перегрызу тебе глотку, даже если придётся не идти, а ползти.

Он медленно перекрутил в руках мечи, повернувшись так, чтобы сложилось впечатление, что он смотрит прямо на королеву, которая от страха опять начала покрываться липким потом. Она подняла дрожащую руку, и в тот же миг он услышал звук характерный для спущенной тетивы.

Резко уходя в сторону, Аккес буквально нырнул под летящую стрелу и влетел в толпу ещё ничего не соображавших воинов. Пока те поняли, что происходит, трое уже лежали мёртвыми. Через секунду после этого началась суматоха, те принялись метаться и махать оружием, пытаясь поразить Аккеса. Но он лавировал между ними, нанося быстрые, но сильные удары, и противники зачастую даже не успевали заметить, откуда появилась рана.

Его переполняла энергия и мощь. Сознание заполнила мрачная сосредоточенность, а каждое движение, каждый удар был чётко продуман и исполнен. Стремительно двигаясь от одного врага к другому, он воспринимал усталость мышц как награду. В этот момент существовал только он и его противники. И ничему постороннему в этом месиве крови, смерти и металла, не было места.

Но потом он увидел среди мельтешащих врагов ярко-красные всполохи...

Она.

Аккес на миг задержал свой взгляд.

Жажда битвы, которая всегда угрожала поглотить его, никуда не пропала и по-прежнему клокотала внутри, ожидая, когда произойдёт то, что спустит её с поводка. Ярость и злость как неизменные спутники этой жажды вгрызались в него со всех сторон, желая поглотить его полностью. Им требовался только небольшой толчок, незначительная вспышка раздражения или посторонняя мысль.

В прошлый раз, да и все предыдущие разы, именно жрица становилась для них освобождением. Мысль о ней или её вид обрушивал на него эту лавину тьмы, лишая сознания и оставляя лишь инстинкты, которые многие десятилетия были направлены только на убийства.

Ему бы держаться подальше, но он, словно стремясь к саморазрушению, вновь и вновь искал её.

И сейчас...

Он мельком видел её плавные и проворные движения, резкие и смертоносно-прекрасные выпады, и кружившие во всём этом, красные как кровь, волосы... Это завораживало.