Четвёртое Королевство

Вальтер Инга

– Я не хочу просыпаться. Стоит мне открыть глаза, и придет реальность, а она мне не нравится.

– Мы не можем прятаться тут вечность.

– Пусть не вечность, пусть еще пару минут. Или даже пять.

Тэй хмыкнул.

– Десять.

– Ты великодушен, – я вдохнула запах Тэйорга и зажмурилась, прислушиваясь. Тук-тук. Тук-тук. – Вот, у тебя есть сердце. И я его слышу.

– Тебя это удивляет?

– Мне казалось, у тебя там камень. Ты часто равнодушный, холодный, расчетливый. Пробиться к тебе невозможно, ты не пускаешь дальше своего тела... А оно стучит...

И десять минут. Значит, ты не настолько безнадежен.

– Может, я забываю отключать его по утрам? А может, даже оно стучит с расчётом?

– Может... – прошептала я, а про себя добавила, что никто не запрещает мне надеяться.

Каждые десять минут когда-то заканчиваются. И пришло время впустить реальность.

Похороны.

Их много было в моей короткой истории на Илькоме, но лишь последние стали самыми тяжелыми. Казалось, меня вывернули наизнанку, опустошили. Теперь боль и страх, которые сопровождали мое пробуждение в этом мире, казались незначительными. А вот эта боль была настоящей.

И сложнее, страшнее всего была встреча с родителями Ивы. Не сами похороны, нет. А встреча с людьми, которые доверили мне свою единственную, выстраданную дочь, а я ее не уберегла.

Когда встретилась с киммом Суро и киммой Коллин в одной из гостиных замка, поняла, почему Ива была такой чистой и светлой душой, или, как говорили на Илькоме, искрой. Они были замечательные. Ни слова упрёка или обвинения. Нас связали Ива и общее горе. Мы обнимались и плакали...

Декада траура прошла мутным мазком, как будто ребенок опрокинул палитру с красками и смешал все их в один неопределенный блеклый цвет.

Я не покидала своих покоев. Распустила фрейлин. Отказывалась принимать посетителей, даже Рорка и его учеников. Кимма Гоя принимала исключительно из необходимости: он давал мне микстуру, от которой я сразу засыпала и не видела снов. Несколько раз в день заглядывал Тэй.

К концу траура его спокойное лицо приобрело хмурые морщинки между бровей.

– Прекрати хмуриться, тебе не идёт, – провела по переносице мужа указательным пальцем, стараясь стереть свидетельство переживаний, – со мной всё в порядке.

Тэй перестал хмуриться, но лишь для того, чтобы вопросительно выгнуть бровь.

– Охрана спокойно несёт свою службу, им не надо нестись следом в очередной моей попытке себя развлечь... Я доставляю меньше хлопот, находясь в своей спальне, – я обвела комнату рукой. – Понимаешь?

Тэй кивнул.

Он сидел на краешке моей кровати, где я послушно дожидалась вечерней дозы снотворного от Гоя.

Это стало своеобразным ритуалом. Перед сном ко мне заглядывал Тэйорг, мы перебрасывались парой фраз, но больше молчали. С ним было уютно даже молчать. Потом приходил доктор, осматривал и выдавал снотворное. Я закрывала глаза, забываясь.

–...Ваше Величество, это перерастает в зависимость..., – услышала я шепот Гоя, засыпая.

Солнечный свет бил по глазам. Я проморгалась .

Детская площадка для самых маленьких с яркими комплексами и

специальным покрытием, любовно укрытая тенью от близ стоящих изумрудных деревьев, казалась такой реальной, что я не удержалась, шагнула в тень и потрогала штангу качели.

Металл откликнулся гладкой поверхностью и холодом.

Кто-то дернул за штанину джинс , и я обернулась.

На меня смотрела девчушка двух - трех лет, еще не растерявшая очаровательную пухлость младенчества.

– Ты класивая , – выдала девчушка, сияя голубыми глазами . – Т ебя как зовут?

– Спасибо. Рая.

– А меня Лола. Давай иглать , – не отпуская штанину, девочка потащила меня к карусельке . – С адись, я буду тебя катать.

– А у тебя получит ся ? Я тяжелая .

– А я сильная. Садись, – скомандовала девочка, для убедительности тряхнув рыжими кудрями.

– Хорошо , – я села так, чтобы девочка не видела , как одна моя нога осталась на земле. Когда она упёрлась в штангу , легонько помогла ей ногой , и карусель медленно закружилась.

– Вот! – п обедно заключила девчушка, продолжая толкать карусель . – А ты не велила. Я сильная, я длакон !

– Аврора!

От этого голоса и имени я вздрогнула . Девочка тоже.

Повернулась. Передо мной была Любушка . В горле встал ком, захотелось кинуться обнимать и целовать, но тело не слушалось.

Люба, хмурясь, смотрела на девчушку.

– Аврора, ты опять от меня убежала.

– Это не я , – у лыбнулась девочка, доставая из-за пазухи зеленого платья розового дракона с золотыми крыльями. – Это Ива . О на улетела, чтобы найти Лаю, – и указала на меня драконом, – она холошая .

– Простите, пожалуйста, – повернулась ко мне Люба. Она почти не изменилась, только прическа стала другой.