Четвёртый долг
Шрифт:
Три недели?
Черт, я не мог ждать так долго.
Даже три дня сводили меня с ума.
Я отрицательно покачал головой.
– Я не могу отсутствовать столь…столько времени.
Не отказывайся от меня, Нила.
Я должен был быть там, чтобы защитить ее. Она не могла подвергнуться большему ужасу - особенно от рук моих незаконнорожденного отца и брата.
Бл*дь, бл*дь, бл*дь!
Мое сердце сжалось, как чертов лимон, обжигая внутренности лимонной кислотой при мысли о том, что она так уязвима и одинока.
– Мне очень жаль, Мистер Эмброуз, но вы не можете
– Повернувшись к медсестре, он жестом подозвал ее поближе.
– Дай мне этот номер телефона. Нам лучше сообщить семье, что он проснулся.
Страница 13
Мое сердце гулко застучало о ребра.
– К….какой семье?
Не говорите моему ублюдку отцу.
Меня бы отравили или зарезали до того, как закончится день.
Доктор Луиль потянулся к телефону, стоявшему на белом прикроватном столике. Все в комнате было либо белым, либо стеклянным, либо светло-голубым. На стене висел телевизор с плоским экраном, а в углу теснились маленький столик и стулья.
– Женщине, которая вас сюда привезла, конечно.
– Он прикусил нижнюю губу, набрал номер и поднес трубку к уху. Он подождал пока установится соединение.
– Да, здравствуйте, Мисс Эмброуз. Да, это звонит доктор Джек Луиль.
Пауза.
– У меня есть хорошие новости. Он только что проснулся. Я сейчас передам ему трубку.
Прикрыв трубку ладонью, он передал ее мне. Мои мысли кружились, пытаясь не отставать. Я отрицательно покачал головой. Что, если это ловушка? Что, если это была Бонни?
Доктор не воспринял мою нерешительность как знак того, что пора прекратить свою настойчивость.
– Это ваша сестра. Последние несколько дней она звонила каждый час. Избавь меня от её назойливости, и дай ей знать, что ты в порядке.
Сунув телефон мне в руки, он сказал:
– Поговорите с ней. Успокойте. Я вернусь позже, чтобы ответить на все ваши вопросы и оценить, как идёт выздоровление. И держите свою задницу в постели, иначе...
Мои пальцы сжались вокруг телефонной трубки.
Не могу ничего обещать.
Я дышал так быстро, как только мог, не желая, чтобы меня вырвало.
Я дрожал, борясь с усталостью и мыслью о разговоре с кем-то еще в Хоуксридже, с кем-то, кого я любил, кого я подвел так же сильно, как подвел Нилу.
Дождавшись, пока доктор и медсестра уйдут, я поднес трубку ко рту.
– П…привет?
Наступила самая долгая пауза на том конце провода.
– П…привет? Ты здесь?
В трубке послышалось сопение.
– Чёрт бы тебя побрал, ты, чертова задница.
Мое сердце забилось сильнее.
Возможно, я подвел Нилу.
Возможно, я был мертв уже несколько дней.
Но Жасмин добилась невозможного. Если она сохранила мне жизнь, я должен был верить, что она сделала то же самое для Нилы.
– У тебя всегда был пре…прекрасный характер, Жасмин.
– Боже, это действительно ты ...
– ее голос сорвался, и она разразилась громкими рыданиями.
Позже я узнал, что она сделала для нас. Как она спасла нас. Как Флоу помог сохранить нам с Кесом жизнь достаточно
Я был в огромном долгу перед Флоу. Я бы ему щедро заплатил. Но я также никогда больше не буду недооценивать свою сестру или принимать ее как должное. Я не мог поверить, что она добровольно покинула Хоуксридж.
После того, как она всю жизнь приковывала себя цепями к коридору, она взяла одну из многочисленных машин в нашем гараже и каким-то образом доставила нас с Кесом в больницу. Судя по тому, как говорили врачи, еще час или два, и Кестрел был бы мертв, а вскоре и я бы отправился на тот свет.
Как ей это удалось, я понятия не имел. Телефонный звонок был коротким, приглушенным - быстрый разговор, чтобы Бонни не смогла подслушать. Ее облегчение было искренним, но я чувствовал, что она что-то скрывала от меня.
Что-то, что я хотел выяснить.
После того, как я повесил трубку, медсестра проскользнула обратно и против моего желания добавила еще успокоительного в капельницу.
Я не мог даже попытаться убежать. Я не мог оценить, насколько я был слаб. Все, что я мог сделать, это погрузиться в пустые сны, как какой-нибудь одурманенный наркотиком придурок. Нила не пришла навестить меня, и я проснулся от злости и боли несколько часов спустя.
Кестрел украл мои мысли в миллионный раз с тех пор, как я проснулся. Мое сердце разрывалось от жалости к брату.
По словам Луиля, он все еще не проснулся. Он находился в реанимации и искусственной коме. Пуля, от которой я спас Жасмин, была чистой. По собственному признанию Луиля, я был "счастливчиком", счастливой случайностью природы, гребаным чудом. Кости не раздроблены, органы не повреждены. У меня была, единственное, входная и выходная рана, кровоточащая и инфицированная, но в остальном – никаких повреждений.
Но если я и был чудом, то с определенными обязательствами и привилегиями.
Привилегии, которыми я воспользуюсь, чтобы покончить с человеком, убившим меня.
Обязательства, которые я намеревался выполнить теперь, когда был свободен.
Я вернулся из мертвых.
И я навлеку гнев ада на своих врагов.
***
Запись из дневника, Эмма Уивер.
Он рассказал мне сегодня вечером. Лежа в моих объятиях и веря, что он в безопасности, он рассказал мне, что сделал со своим братом. Часть меня может понять это – провести всю жизнь, когда тебе говорят, что ты второй по силе, только чтобы огрызнуться, когда что-то, чего ты хочешь больше всего на свете, мучает тебя. Но другая часть меня никогда не сможет понять, потому что я никогда не была такой эгоистичной, эгоцентричной или жестокой. Одно можно сказать наверняка — его дети прокляты. Даже те, кто не заражен его безумием, погибнут из-за того, что их отец сделал с их матерью и дядей.