Четвертый кодекс
Шрифт:
– Вы, Евгений Валентинович, несомненно, чувствуете, что ваша жизнь не полна и в значительной степени лишена смысла, - заговорил ацтланец с красноречием опытного проповедника. – А мы в силах дать вам этот смысл. Вы можете обрести весьма значительное... почти божественное могущество.
– То есть, в вашем лице я имею дело с богами? – иронически спросил Кромлех.
В глубине души его несколько задели слова Антонио. Да, ощущение бессмысленности существования не раз неожиданно сваливалось не него, подобно горной лавине. Тогда он становился мрачен и нелюдим, тогда в его жизни появлялось много пустых и
Ника!..
– Полноте, Евгений Валентинович, - хохотнул Дельгадо. – Да нет никаких богов. И Бога тоже...
– А что есть?
– Тональ и нагваль.
Кромлех знал эти термины из области атлантического шаманизма.
– Нет, нет, - запротестовал Дельгадо. – Я говорю сейчас не об известных вам значениях этих слов: индивидуальная жизненная сила человека и его двойник-животное. Эти объяснения для профанов.
– Я знаю, что эти термины многозначны, - кивнул Кромлех. – Но что под ними подразумеваете вы?
– То, что есть... Тональ – остров, нагваль – океан.
– То есть?
– Представьте, что вы живете один на острове. Там есть пальмы с кокосами, белый песок, по которому ползают черные крабы, есть источник воды, ваша построенная собственными руками хижина, лес, где живут всякие зверушки и птицы...В общем, ваш мир, знакомый, привычный и приспособленный для жизни. Это и есть ваш тональ. Он также включает в себя и вас самих – ваше тело, разум, сознание и то, что вы называете душой. Все это вы можете осмыслить и описать словами.
Но вокруг острова – океан, и он для вас совершенно непостижим. Вы не знаете, где его начало и конец, и есть ли они вообще. Вы, конечно, можете сказать: «Океан огромный и мокрый», но это описание не океана, а вашего ощущения от него. Может быть, на самом деле он крохотный и сухой – на острове, в своем тонале, вы этого знать не можете.
Но в один прекрасный день океан – Неведомое – может вздыбиться, подняться и поглотить ваш остров. Тогда он – то есть, вы сами – перестанет существовать. А океан останется – столь же непостижимый, как и тогда, когда вы еще сидели на своем острове.
Так вот, океан – это нагваль. Тональ и нагваль – не противопоставление и не дихотомия. Это два состояния мира, принципиально различные и несопоставимые. Вы понимаете?
Дельгадо имел вид умудренного профессора перед идиотом-первокурсником.
Кромлех кивнул:
– Мне кажется, да. Но над островом в океане есть еще небо... Оно как-то входит в ваши построения?
– Не придирайтесь к метафорам, - досадливо отмел Дельгадо, – они всегда не точны. А что до понимания, то это непознаваемо в принципе. Я показал вам образ острова и образ океана, но каждый из них ложен. Пока можете считать, что тональ – это порядок, то, что можно описать словом. А нагваль – хаос, нечто неописуемое. А еще – у каждого человека есть тональ и нагваль, но не каждый способен вместить в себя это и принять. Вы способны.
Евгений пожал плечами.
– Кажется, вы только что говорили о непознаваемости...
– Знание о чем-то и познание этого чего-то – суть вещи разные, - вновь изрек давешний афоризм Дельгадо. – Однако все еще сложнее. Тональ и нагваль
– Видящие? – спросил Евгений.
Это его заинтересовало.
– Своеобразные видящие, - после едва заметной паузы ответил Дельгадо. – Таких очень мало. Они могут пройти сквозь нагваль, раствориться в нем, но вновь обрести бытие и создать иной тональ, иную реальность. Мы называем таких людей Прохожие. Ну как бы вам это объяснить... Вот вы изучали атлантическую этнографию и знаете, что нагваль – это якобы зооморфный дух-покровитель колдуна. Для профанов сойдет – описать нагваль можно и так. Какая разница – он же неописуем в принципе... Однако по отношению к непостижимому нагвалю мы все профаны, поскольку нам необходимы формы, чтобы их осмыслять. Даже могучие маги, которые могут входить в нагваль и которые отвергают саму идею осмысления – они все равно осмысляют свой опыт. И некоторые, например, превращаются в какое-то животное и говорят профанам, что это их нагваль. И профаны говорят: «О, это очень сильное колдунство»... А вот Прохожие сами строят мир по собственному усмотрению – хотя, возможно, не осознают этого. Они все равно в тонале, но в другом, возникшим по их воле. Профаны всего этого не видят – для них же в мире ничего не изменилось. И они понятия не имеют, что вот это и есть настоящая великая магия. Понимаете?
– Кажется, да... – задумчиво произнес Кромлех.
– «Бог есть Бог, а мир есть дьявол...»
Дельгадо вопросительно посмотрел на него.
– Это из старого романа одного франко-ацтланца, «Три воина-ягуара», - объяснил Кромлех. – Слова одного его героя, тайного христианина. Хороший роман, правда, не совсем о том, о чем ты говорил.
– И что это значит? – спросил маг.
– Бог – просто Бог, потому что непостижим, - проговорил Евгений. – Но Он еще и благ. А мир постижим, но он – дьявол. То есть, не-Бог. То есть, не-благо.
– Нет-нет, - запротестовал Дельгадо, - я совсем не про это. «Плохое» и «хорошее» - ложь, Бог – ложь. Тональ, по большому счету – тоже ложь. Правда – нагваль.
– Однако и правда – это тоже ложь?.. – остро посмотрел на него Евгений.
Антонио не ответил и молчал несколько секунд. Потом яростно посмотрел Евгению в глаза.
– Ты – Прохожий, Кромлех, - негромко сказал он.
В голове Евгения вдруг раздался призрачный крик, и ему показалось, что он его уже когда-то слышал:
– Ненго! Мембрана!
Это было наваждение в сонном наваждении, и оно сразу же исчезло, да так, что полностью выветрилось из памяти Евгения. Зато он вдруг понял, что Дельгадо в кои веки говорит правду. Он, Кромлех, действительно, Прохожий. Что бы это ни значило.
– Ты хочешь сказать, - медленно спросил он, - что мир, в котором мы сейчас... наш мир... он изменен... Прохожим?..
Дельгадо пожал плечами.
– Откуда мне знать. Я же не Прохожий, а просто видящий...
– А... Прохожий сам изменяется в созданном им мире? Или остается тем, кем был?