Четвертый коготь дракона
Шрифт:
– Я хотела, чтобы все было именно так. Иначе мне не удалось бы войти к тебе в доверие и попасть в твое святилище. Но комедия окончена, пора опускать занавес.
Старик отступил к двери, протянул руку к рычагу, которым отпирался замок.
– Отойди в сторону! – приказала амазонка и качнула револьвером.
На это он и рассчитывал. Сдвинулся влево, за спиной оказался бак. Рука, заведенная назад, нащупала сквозь рукавицу краник. Рукавица мешала, но снять ее означало привлечь лишнее внимание.
– Пирос найдет тебя! – заявил старый ученый. – Если ты меня застрелишь, он найдет тебя где
Девушка засмеялась, точно он сморозил несусветную глупость.
– Твоему выродку ни за что до меня не добраться! Моего настоящего имени он не знает. Послезавтра я буду уже в Вене, а потом… надо подумать, куда отправиться потом. Награда за выполнение миссии будет щедрой, я смогу ни в чем себе не отказывать…
Старику наконец-то удалось уцепить скользкий краник.
Плавный поворот муфты на сто восемьдесят градусов. Еле слышное шипение.
Старик заговорил громче:
– Думаешь, вы одни такие умные? В Вене у нас тоже есть свои люди. Они нанесут ответный удар, как только получат приказ…
Она подступила вплотную, уперла ствол револьвера ему в подклювье.
– Кто они? Ты знаешь их имена? Назови!
– А что мне за это будет? Ты все равно меня убьешь…
Поторговаться, потянуть время! Всего-то и надо – выгадать три-четыре минуты.
Амазонка насупилась, косынка съехала ей на брови.
– Я не уполномочена решать твою судьбу. Но сегодня я могу сохранить тебе жизнь. Передам в центр, что ты располагаешь важными сведениями. Остальное решат там.
Старик закапризничал:
– Они вытянут из меня все, что я знаю, а потом прикончат!
– У тебя есть шанс выкрутиться. Империя нуждается в талантливых ученых…
Голос девушки прервался, она закашлялась. Глаза у нее раскрывались все шире, дыхание учащалось.
– Что со мной? – пробормотала она, словно в бреду. – Почему все плывет?.. Мне не хватает воздуха!
Старик скользнул вбок, револьвер смотрел теперь в стену над баком. Лицо девушки исказилось.
– Это твои проделки? – Ее повело, она едва устояла. – Я тебя пристрелю…
Револьвер плясал в ее руке. Старик без труда выдернул его, толкнул девушку к ванне.
– Нет! – простонала она, задыхаясь. – Я не…
Она прижала обе руки к пышной груди и обмякла на полу возле ванны. Еще через минуту все было кончено.
Старик поскорее закрутил краник на баке, приподнял труп, перекинул его через край ванны. Вылил на тело погибшей амазонки кислоту из всех имевшихся в подземелье бутылей. В горле першило, замкнутое пространство было перенасыщено ядовитыми парами, не спасала даже защитная маска с сильнодействующим антитоксином. Надо было срочно уходить.
Старик погасил обе водородные горелки, бросил скорбный взгляд на труп, залитый кислотой и постепенно покрывающийся черными разводами, осенил себя крестным знамением, торопливо вышел из лаборатории и закрыл тяжелую дверь.
Глава первая
Тихий омут
Дым и копоть. – Шесть пассажиров. – Разговорчивый сосед. – Ода техническому прогрессу. – Островок спокойствия в мире хаоса. – Нахальный юнец. – Максимов ввязывается в международный конфликт. – Killwangen. – Воспитательная беседа. –
Маленький смешной паровозик, похожий на слегка скособоченный самовар, который зачем-то водрузили на подставку с четырьмя колесами, тащил за собой состав из пяти вагонов – четырех пассажирских и одного почтового. На вагонных крышах громоздились тюки и чемоданы с багажом. Косматый шлейф дыма, вырывавшийся из паровозной трубы, обволакивал их смрадным облаком. Из-за этой завесы живописные швейцарские пейзажи, расстилавшиеся вокруг, блекли и казались черно-серыми – как на фотопластинке скверного качества.
Вагон первого класса был разделен перегородками на несколько отделений – по шесть сидячих мест в каждом. В одном из таких отделений ехала семейная пара: российская подданная испанского происхождения Анита Моррьентес и ее супруг – военный инженер, майор в отставке Алексей Максимов. Они второй год путешествовали по Европе, побывали в Германии, Франции и недели три назад перебрались в Швейцарию. Пожили немного в Лозанне, в Берне, в Базеле, после чего Максимов уговорил Аниту съездить в Цюрих. Не то чтобы в этом городе находилось что-то неординарное, мимо чего нельзя было пройти, – просто Максимов, имевший в России непосредственное отношение к железнодорожному строительству, решил прокатиться по первой и пока единственной в Швейцарии чугунной магистрали, шедшей как раз из Базеля в Цюрих.
И вот они уже второй час катились по немилосердно жесткой колее. Анита, обычно со стойкостью переносившая качку и тряску, проклинала ту минуту, когда дала мужу согласие на поездку. Хотя он-то, следует отметить, сделал все, чтобы обеспечить им максимальный комфорт. Билеты взял в вагон первого класса – единственный, где окна были забраны стеклами. Вагоны второго и третьего классов продувались насквозь, пассажиры, сидевшие в них, глотали паровозный дым и коптились, как дичь на костре.
Анита была благодарна Алексу за заботу, но, посидев немного в своей комфортабельной клетушке, подумывала уже о том, не перебраться ли во второй класс. Стоял июнь, лето выдалось жаркое, и в закупоренном вагоне, набитом людьми, было совершенно нечем дышать. Анита пробовала обмахиваться веером из страусовых перьев, однако это не приносило ни малейшего облегчения.
Зато сосед четы Максимовых – молодой американец в простецком немарком парусиновом пиджаке и таких же парусиновых штанах по моде генуэзских моряков – от путешествия был в полном восторге. На языках континентальной Европы он изъяснялся с трудом и, когда узнал, что Анита худо-бедно знает английский, избрал ее мишенью для своих речей во славу технического прогресса.
– Девятнадцатый век – век великого прорыва! – тараторил он так бойко, что Анита едва поспевала за его скороговоркой. – Между Базелем и Цюрихом – полсотни миль, и мы преодолеем их со всеми остановками меньше, чем за три часа. Двадцать миль в час, представляете, миссис? Полвека назад никому и не снилась такая скорость…