Четвертый коготь дракона
Шрифт:
– Я умею, – скромно отозвался Максимов. – Правда, нужен будет кочегар.
– Ну, на это и я сгожусь. Работа нехитрая. – Грин с готовностью стал стягивать с себя парусиновый пиджак.
Несколько дюжих джентльменов своротили с рельсов срубленный бук. Шурша листьями, он скатился с насыпи. Максимов самым тщательным образом изучил железнодорожное полотно и пришел к выводу, что оно не повреждено. Перед тем, как тронуться, выполнили еще одно скорбное действие: погрузили в разбитое отделение первоклассного вагона трупы бандитов, а с ними покойников из паровозной бригады и двух погибших швейцарских пассажиров. Бандитов
Когда все было готово к отправлению, Максимов занял место механика на локомотиве. Рядом стоял Грин с лопатой в руке. Пассажиры, взбудораженные всем произошедшим, еще роились возле поезда, галдя и не желая заходить в вагоны.
– Всем занять свои места! – выкрикнул Максимов, но его голос утонул в разноголосом гомоне.
На помощь пришел юный австриец. Он ступил на подножку локомотива, ухватился рукой за поручень, приподнялся на цыпочках, весь вытянулся вверх и зычно прокричал:
– По вагонам! Через минуту состав отходит. Кто не успеет занять свое место, останется здесь.
И его послушались.
Глава вторая
Бисер на тротуаре
На задней площадке. – Еще один! – Ридикюль как метательное оружие. – Приемы французской борьбы. – Шпрайтенбах. – Бегство от полиции. – Лучший город Швейцарии. – Два императора. – Человек в зеленом. – Приглашение герра Мейера. – Гастрономические изыски. – Обитательница дальней комнаты. – Гроссмюнстер. – Сумасшедший ездок. – Анита попадает в неприятную ситуацию. – Размышления о современной моде. – Платье для принцессы. – Изобретение мистера Ханта. – Погоня в лабиринте улиц. – Стряслась беда.
Максимов вел поезд на малой скорости – не на шутку опасался какой-нибудь новой каверзы. За последние два-три часа его представления о мирной и безмятежной Швейцарии претерпели серьезные изменения. Отныне он не верил царящему вокруг внешнему спокойствию и на пасторальные пейзажи смотрел с подозрением. Мысли о возможных западнях и засадах витали, очевидно, и в голове мистера Грина. Он тщательно зарядил свой «Кольт Уолкер» и, забрасывая в топку уголь – лопату за лопатой, – не забывал окидывать хватким взглядом местность, по которой проезжал состав.
Неспешный ход локомотива способствовал тому, что зловонный удушливый дым не обволакивал состав, а расплывался черной косматой тучей чуть позади высокой трубы. Анита воспользовалась этим обстоятельством и вышла из чрева вагона, где в духоте, да еще по соседству с трупами было совсем неуютно, и пристроилась на задней открытой площадке, облокотясь на перильца.
Она смотрела на рельсы, которые невидимый фокусник вытягивал из-под вагона, как ленты из шляпы в цирке. Картина была самой умиротворяющей, и Анита стала понемногу успокаиваться, отходя от треволнений дня, который, судя по высоте солнца, уже клонился к вечеру.
Сквозь перестук колес она не расслышала шагов позади себя. Когда почувствовала, что рядом кто-то стоит, резко обернулась и схватилась за свой ридикюль, в котором всегда лежал острый нож – ее единственное, но действенное оружие. Но тут же расслабилась, увидев возле себя мальчишку-австрийца. Он тоже взялся за перила, так как устоять на площадке раскачивавшегося
– Не помешаю? – спросил он с дежурной учтивостью.
Сначала занял место, а потом спросил, отметила про себя Анита. Этот вопрос – не более чем формальность. Анита даже не сочла нужным реагировать на него. Видно же: мальчик не терпит возражений и берет от жизни все, что ему требуется.
– Вы так и не ответили мне, – сказала она, надеясь завязать беседу с заинтересовавшим ее человеком. – Кто вы, откуда? И почему не стали стреляться с Алексом, когда узнали, что он русский?
Австриец помедлил, потом его рука нырнула за отворот накрахмаленной рубахи и извлекла на свет голубую шелковую тесьму, к которой крепился крест с изображением распятого апостола на фоне золотого двуглавого орла и четырьмя латинскими буквами «S.A.P.R.».
– Орден Андрея Первозванного? – изумилась Анита. – Это же высшая награда Российской империи! Откуда она у вас? – попробовала угадать: – Память о каком-нибудь знакомом? Родственнике?
– Ни то, ни другое. – Австриец спрятал крест под рубаху. – Эту награду вручил мне лично император Николай Павлович.
– Вам? Лично? – Изумление Аниты возросло до предела. – Сколько же вам лет?
– Девятнадцать. – Тут он замешкался и смущенно прибавил: – Исполнится в августе. Но орден я получил четыре года назад.
– Вы хотите сказать, что российский царь вручил вам высший орден своей империи, когда вам было всего пятнадцать?
– Истинно так.
То, что говорил этот юноша, было совершенно неправдоподобным, но Анита отчего-то ему верила. И еще заметила, что в его голосе не было ни тени хвастовства или напыщенности. О том, что его в почти еще ребяческом возрасте отметили орденом, каковым в России награждают высокопоставленных чиновников, членов царской фамилии и особо отличившихся военачальников, он рассказывал как о чем-то само собой разумеющемся.
– Если все это правда, тогда я догадываюсь, кто вы…
Однако Аните не суждено было добиться ответа от необыкновенного собеседника. Она вдруг вскрикнула и, молниеносно развернувшись, вжалась в перила спиной. На площадке появился еще один «черный балахон», вооруженный уже не ружьем, а тонким стилетом.
«Какие настырные злодеи!» – пронеслось в мозгу Аниты. И еще она вспомнила (это произошло сразу – как будто магний вспыхнул), что видела этого человека среди пассажиров. На нем было черное одеяние с остроконечным капюшоном – как у монаха-капуцина. Только сейчас до Аниты дошло – опять-таки разом, вспышкой, – что если это одеяние вывернуть наизнанку, то получится тот самый черный балахон. Под монаха маскировался преступник!
Размышления заняли не более секунды, но за это время злодей успел подбросить свой стилет в воздух, поймать его за лезвие и размахнуться – с недвусмысленным намерением метнуть в австрийского орденоносца. А тот и сгруппироваться не успел – точно прилип к перилам. Тогда Анита, даже как следует не обдумав своих действий, сильным толчком обеих рук запустила ридикюль прямо в лицо бандиту.
Миниатюрная сумочка не могла нанести хоть сколько-нибудь ощутимый урон здоровенному верзиле, но его лапища дрогнула и стилет, пущенный как дротик, пролетел на вершок от левого уха австрийца. Последний опомнился, бросился на врага, и завязалась варварская схватка.