Четвертый позвонок, или мошенник поневоле (с иллюстрациями)
Шрифт:
Из просторного гулкого класса доносился страшный шум. Мистер Тэккер распахнул дверь, и ученики вдруг замолкли от изумления: к ним опять привели новых учителей.
— Ну вот, друзья мои, — начал мистер Тэккер, — садитесь по местам, и я представлю вам временных учителей. Вот этот господин профессор Минвеген, у него большой опыт в области психологии…
Ученики начали хихикать. Мистер Тэккер продолжал:
— А это — мистер Джерри Финн, недавно приехавший из Европы. Он будет преподавать вам изложение, историю литературы и биологию.
Тридцать пар юных глаз обратились на гражданина вселенной.
— Из него вам все станет ясно, — сказал он с широким жестом. — И помните добрую традицию нашей школы: каждый урок начинать коллективной песней.
Мистер Тэккер направился к выходу, обещав зайти вечером проведать учителей. В дверях он опять задержался на миг, вспоминая о чем-то. Внезапно лицо его прояснилось, и он сказал:
— Да! Вам придется пока пользоваться ученической уборной. До свидания, господа!
— Что нам теперь делать? — спросил Джерри беспомощно, когда мистер Тэккер закрыл за собою дверь.
— Начнем работать, — ответил Бобо, энергично чихая. — Ты иди, начинай, а я тем временем изучу журнал.
Джерри обдернул на себе пиджак и с наигранной бодростью вошел в класс, который был до краев полон табачным дымом.
— На уроках курить нельзя, — сказал он строго, — ни тайком, ни открыто. Каждый должен выполнять требования школьного устава.
Нависла угрожающая, тяжелая тишина. Джерри предложил ученикам спеть национальный гимн, но так как никто не знал ни слов, ни мелодии, то он согласился на собственный выбор класса: спели хором известный боевик Рубена Вильямса «Я у входа в храм в глаза твои влюбился», а затем танго Джин Отри «Беспечный любовник». Ученики еще долго раскачивались на партах в такт танго после того, как пение было окончено. Джерри постучал указкой по столу и попросил тишины, но дети подумали, что он отбивает такт, и снова спели «Беспечного любовника», правда, на этот раз помедленнее. Таким образом, урок начался под знаком медленного, шаркающего танго. После этого пошло шушуканье и громкий шелест бумаги, порожденный развертыванием жевательных резинок. Тридцать пар челюстей одновременно занялись национальным американским спортом. Джерри смотрел на класс, ожидая тишины, но шум усиливался. Какой-то паренек положил ноги на парту и развалился в директорской позе.
— Убери ноги с парты! — прикрикнул Джерри.
Паренек как будто не слыхал.
— Убери ноги! — повторил Джерри громче прежнего.
— Это вы мне? — удивленно спросил мальчик.
— Да, тебе. Неужели тебя не учили хоть немного хорошим манерам?
— В свободной школе манеры не нужны.
— Ишь ты, какой разговорчивый! Встань. Как тебя зовут?
Мальчик поднялся, не спеша вышел из-за парты и стал, засунув руки в карманы. Это был высокий, темноволосый подросток, верхнюю губу которого украшали первые всходы усиков. На нем была школьная форма: синие фермерские штаны и клетчатая рубашка.
Джерри нашел фамилию
— Как тебя зовут?
— Станислав Валентин Дренцкевдодевицкевич, — ответил молодой человек.
— Назови по буквам.
Паренек перечислил кучу гласных и согласных с такой скоростью, что Джерри невольно проникся уважением к его языку.
— Хорошо, садись. Так ты, значит, поляк?
— Нет, я настоящий американец. Я приехал в Америку, когда мне было полгода.
— И все равно ты поляк. Настоящие американцы — это индейцы.
Класс ответил взрывом протеста. Какой-то белобрысый мальчишка энергично замахал рукой, требуя слова.
— Пожалуйста, что ты хочешь? — спросил его Джерри.
— Я только хотел заметить профессору…
— Встань, когда говоришь! — потребовал Джерри.
— У нас не встают, — отбрил мальчишка. — Я хочу только заметить, что все американцы — белокожие, негры и индейцы — чужие.
— Кто тебя учил этому?
— Я это и так знаю, — ответил мальчик.
— Как твое имя?
— Уэсли Кэтзервуд. Я родился в этой стране, и мною не командуют.
— Вот как, — проговорил Джерри сухо. — Теперь ты школьник и должен выполнять требования учителей.
Класс ответил новым взрывом протеста. Слова потребовала сидевшая рядом с Уэсли маленькая барышня, волосы которой были добела выкрашены перекисью водорода, а ресницы — дочерна сапожным гуталином. Класс стих. Маленькая Мэрилин попробовала отодрать жевательную резинку от своих новеньких искусственных зубов, растянув клейкую жвачку в длинную тонкую нить и сказала:
— Профессор, должно быть, не знает, что отец Уэсли — владелец большого универмага в Пэйнсвилле?
— Нет, этого я, к сожалению, не знал, — удивленно ответил учитель. — Но какое это имеет отношение к делам школы?
— Отец Уэсли — один из учредителей ОСВ и больше всех жертвует для нашей школы.
На лице Уэсли Кэтзервуда появилась надменная улыбка победителя. Он достал из кармана пригоршню жевательных резинок в красивых обертках и начал разбрасывать их по всему классу. Маленькая Мэрилин старательно пудрилась и уже превратилась в совершенное подобие Марлей Дитрих: она казалась такой же томной и усталой. Джерри Финн прикусил губу, чувствуя, что проиграл первый раунд схватки. Он стал поправлять очки и решил изменить педагогическую тактику.
— Дорогие друзья! По расписанию теперь у нас должен быть урок истории литературы.
— Аааэээоооххх! — послышался дружный зевок класса.
— Из классного журнала я узнал, что на последнем уроке вам с помощью учебного фильма было рассказано о сущности литературы. Может ли кто-нибудь из вас теперь коротко ответить, что такое литература в широком смысле слова?
Никто не выразил желания. Джерри спокойно ждал некоторое время, но наконец решил пойти классу еще немного навстречу:
— Все письменные и печатные творения человеческого духа вообще называются литературой…