Четвертый позвонок, или Мошенник поневоле

Ларни Мартти

— Является ли ОСВ государственной организацией? — спросил Джерри.

Бобо толкнул Джерри ногой и стал делать знаки глазами.

— Государственная организация? — ужаснулся мистер Тэккер. — Неужели вам не понятно, что я не терплю социализма? ОСВ существует и действует на средства, собираемые с граждан, и на отдельные частные пожертвования, как все значительные культурные учреждения.

Мистер Тэккер закончил свой культурно-политический обзор и ждал ответа господ учителей. Джерри не проявлял особенно горячего желания, тогда как Бобо, по-видимому, относился с огромным интересом к этому учебному заведению, в особенности

принимая во внимание, что сверх десяти долларов в день учителям предоставлялась полностью обставленная квартира, стиральная машина и телевизор. Холодильник считали ненужным, поскольку правление не помнило случая, когда бы учителя имели что-нибудь, чем бы его заполнить.

— Мы ведь можем попробовать, — сказал профессор Минвеген. — Мы не слишком рискуем, если принять интроспекцию в качестве психологического метода.

— Совершенно верно, — воскликнул мистер Тэккер, который думал, что интроспекция — это то же самое, что стереоскопическое кино. — Используйте любые наглядные пособия — правление, безусловно, оплатит.

— Психологию можно отлично использовать в преподавании других наук, — продолжал Бобо. — Например, социология…

— Никакого социализма! — перебил его президент. — Лучше учите только тому, что нравится ученикам.

Несмотря на сопротивление Джерри, был заключен договор, по которому хиропрактик и психолог становились временными учителями в пайн-лэйкской школе ОСВ, где нравственность улучшалась бурными темпами и где обставленная квартира предлагала бродягам ночлег и некоторые другие удобства.

Чтобы спрыснуть сделку, мистер Тэккер заказал три кружки пива, отчего сумрак в головах наших друзей стал гармонически сливаться с мраком, царящим на улице. Зазвонил телефон, и с автостанции сообщили в «Золотую тарелку», что машина фабриканта рыболовных крючков извлечена из сугроба, подтянута к станции, заправлена; все в порядке, можно ехать дальше. Когда господа собрались уходить, мистер Компотти предложил Джерри поискать ключ от его машины.

— Это безнадежное дело, — сказал Джерри.

— Хотите, я позвоню на станцию? — спросил мистер Компотти. — Они подтащат вашу машину сюда.

— Ладно, не беспокойтесь…

— Но все-таки — ведь у вас такая дорогая машина…

— Пустяки, мистер Компотти, — ответил Джерри с широким жестом, — обождем до завтра.

Хозяйка дома тоже подошла — сказать Джерри, что она чувствует себя прекрасно — она словно стала лет на двадцать моложе.

— Я не сомневаюсь в этом, миссис Компотти. Видите: все зависит от спины.

Женщина хотела спросить о чем-то еще, но стеснялась. Наконец она набралась смелости и шепотом спросила:

— Не может ли доктор написать мне рецепт?

— Зачем? Я же дал вам указания: теннисный мяч или бильярдный шар и грелка.

— Да, конечно, конечно… Но у меня есть еще некоторые расстройства. В животе образуется чересчур много воздуха, а это ведь… Вы же знаете, доктор, как это неприятно. Особенно по ночам…

— Ну, ты не рассказывай всего, — брюзгливо заметил мистер Компотти.

— Не мне же это нужно, — ответила жена. — Ты ведь жалуешься каждый раз.

Профессор Финн стоял непоколебимо на точке зрения хиропрактики.

— Я не рекомендую вам лекарств, — ответил он. — Я совершенно уверен, что и этот недостаток пройдет через пару дней, если вы будете регулярно делать все движения и массировать спину при помощи теннисного мяча…

— У

нас только бильярдный шар, — перебила женщина.

— Действие совершенно одинаково.

— Простите, что я перебиваю, — заметил фабрикант крючков, — но мы должны ехать. До свидания, Аделина! До свидания, Артуро?

Мистер и миссис Компотти пожали руку Джерри и пожелали ему всего, что только есть наилучшего, а главное — найти ключ от машины. Когда две пружины воспитания и мистер Тэккер покинули «Золотую тарелку», мистер Компотти заметил жене:

— Не надо было говорить доктору об этом воздухе…

— Тогда прекрати свои вечные жалобы!..

17. ДЖЕРРИ И БОБО РАССТАЮТСЯ С МЕСТОМ УЧИТЕЛЕЙ

ВВИДУ НЕДОСТАТКА ЧУВСТВА ЮМОРА И ДРУГИХ ПРЕДПОСЫЛОК

СОВРЕМЕННОЙ ПЕДАГОГИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Мистер Стив Нюгард родился в Швеции, но еще мальчиком переехал с родителями в Америку. Закончив образование, он стал искать свое занятие, и его дернуло стать писателем. Он потратил год на писание романа, хотя мог бы купить сколько угодно готовых романов, написанных и напечатанных без него, по два доллара за штуку. Он отлично владел американским языком и говорами средних штатов, но эти способности не находили ни у кого признания, поскольку язык долларов каждому казался проще и лучше. Стив Нюгард ухаживал года два за своей бледной музой, грезил, голодал и писал. Заканчивая писать какую-нибудь новую вещь, он испытывал такое чувство, словно еще ничего не высказал. На этот счет издатели были с ним совершенно согласны и горячо советовали молодому человеку заняться каким-нибудь честным трудом. Вопиющий недостаток учителей привлек его к педагогической деятельности, и вот через некоторое время он оказался на службе у ОСВ.

Каждый человек верит в наличие у себя педагогических способностей. Даже учителя. Никто не сомневается в результатах преподавания. Кроме учителей.

Мистер Нюгард утратил иллюзии и большую часть своих волос. В этот вечер он был настроен очень пессимистично. Он уже вторую неделю был учителем в пайн-лэйкской школе и замышлял самоубийство. Это не было вызвано мрачными мыслями, обычно посещающими юношей, так как ему было уже под сорок. Это также не могло быть следствием чересчур неправильной жизни, поскольку он был еще холост. Нет! Причины были гораздо менее глубоки. Современные дети свободной системы воспитания подстроили на последнем уроке маленькую шутку: все заснули на своих партах.

Привилегию учителей составляла квартира из двух комнат почти со всеми удобствами. Одно из удобств первой необходимости находилось во дворе. Для учителей была построена маленькая будочка, в которую ученикам входить воспрещалось. Такая дискриминация находилась в прямом противоречии с основными принципами свободного воспитания, однако она была установлена из соображений чисто организационных. А именно: было замечено, что кооперированное удобство, в котором учителя и ученики заседали вполне равноправно, отнимало очень много времени у учителей. Они, оказывается, углублялись в слишком подробное изучение письменных упражнений, публикуемых учениками в настенной печати, а запретить эти публикации было невозможно. В целях экономии учительского времени и была введена в дальнейшем двухпалатная система.