Четвертый сын

Панов Вадим Юрьевич

Просто Отиг.

Ночь тех, кому ненавистны и люди, и нигири.

Спастись от сумрачных тварей можно было лишь в доме, у горящего

очага, крепко накрепко закрыв дверь и повесив на окна тяжелые ставни. Так повелели древние боги, и это было еще одно нерушимое правило: если у тебя есть крыша над головой, ты выживешь. И поэтому самую длинную в году ночь люди не спали. Сидели у очага, подбрасывая в спасительное пламя смолянистые поленья, ели оленину с брусникой, пили пахнущий миндалем и гвоздикой глёг и вели длинные разговоры о Тех, Кто Прячется В Ночи. В первые часы бдения с детства знакомые байки казались страшными, почти правдивыми; истории о пропавших во время Отига приятно щекотали нервы, мурашками бежали по коже, вызывая желание опрокинуть

еще кружечку и поведать свою собственную сказочку: «Случилось это прошлым годом в Федхе…» – на самом деле – слышанную в детстве от бабушки. Постепенно хмель ударял в голову, голоса становились громче, таинственный шепот сменялся раскатами хохота, и вот уже Ледяную Невесту называют старой девой, Охотника – браконьером, получившим хороший урок от храброго лесника, Расмуса – неудачливым олухом, не сумевшим продать подмоченный уголь заезжим купцам, а кровопийцу Дагни – ненасытной шлюхой.

Утро люди встречали по-разному. Кто-то просыпался в объятиях красотки – через девять месяцев после Отига в северных землях регулярно случалось массовое прибавление детишек. А кто-то вылезал из-под стола, оглядываясь, чем бы опохмелиться.

Конец ознакомительного фрагмента.