Четыре друга народа
Шрифт:
Фабио был поражён. Оказывается, внутри Республики была другая, тайная республика!
— Я ещё не всё понял в том, что ты сказал, наверное, — растерянно сказал Фабио, — А что если у меня другое счастье, своё? Если я хочу быть не учёным, а моряком? Ну или циркачом?
Они с доктором Гаспаром стояли перед тяжёлой дубовой дверью в кабинет Верховного Народного обвинителя Республики. Доктор Гаспар нажал на шляпки гвоздей, которыми крепилась к двери ручка — и дверь открылась сама. Они вошли в кабинет. Там было темно и душно. Доктор зажёг газовые лампы и открыл окно. Ветер тут же вскочил в кабинет
Тут доктор Гаспар опустился перед Фабио на корточки. Он как будто стал одного роста с мальчишкой. Он негромко, почти шёпотом заговорил:
— Ты всё успеешь, Фабио, если будешь с нами. Я могу сделать так, что ты будешь жить долго, очень долго. Ты знаешь, сколько мне лет? Я скажу тебе. Я родился в правление деда Старого Короля. Вы больше не учите в школе историю королей, так что знай: это было сто семьдесят лет назад.
Глаза Фабио широко раскрылись. Рот, наверное, тоже, потому что в него попыталась залететь бабочка. Доктор Гаспар продолжал шептать. За открытым окном грохотал гром, шипел дождь, скрипели и трещали деревья, но Фабио отчётливо слышал каждое слово доктора.
— Когда Туб взял меня в ученики, он стал давать мне свои тайные капли долголетия. Если принимать их каждый день, и делать ещё кое-что, то можно прожить очень долго. Я даже не знаю, сколько, ведь все те, кто принимает эти капли, до сих пор живы. Только Туб умер, когда Три Толстяка посадили его в клетку. Там у него не было капель. Без них он, как ты знаешь, страшно заболел, и через десять лет не смог жить. Но перед этим он прожил триста лет, или ещё больше, даже он сам точно не помнил!
К сожалению, до сих пор нельзя было рассказывать об этом всем людям. Приходится переезжать. Менять имена. Но зато можно всё успеть! Я сменил много имён. Я был солдатом, был купцом, был поваром, был стеклодувом. Моё нынешнее имя я взял в честь одного старого скрипичного мастера. Сейчас его, конечно, уже никто не помнит. А сто лет назад он был знаменит, и я был его лучшим учеником.
Но в конце концов я убедился, что Туб прав. Он всегда говорил мне: «Нет ничего лучше, чем быть учёным!» Так и есть! И ты поймёшь это, Фабио, я уверен.
Фабио не знал, что ответить доктору Арнери. У него кружилась голова. Стать учеником самого доктора Гаспара! Жить сколько хочешь! Успеть побыть моряком, и циркачом, и даже продавцом леденцов, как он мечтал, когда был маленьким! Но… Фабио почему-то очень пугала судьба Туба. А если и Фабио вдруг где-то потеряет чудесные капли и начнёт покрываться шерстью и рычать?
Тут круглые часы с пятью стрелками, висевшие на стене кабинета, сказали «Динь! Динь!» Самая маленькая стрелка на них показывала полночь. Доктор шепнул: «Ничего, не спеши, подумай!». Он поднялся на ноги и громко и бодро сказал:
— Ну что, пора спасать Республику? Давай-ка ставь шкатулку сюда, на этот стол!
Да, друзья мои, мы можем, наконец, рассказать вам, что случилось в кабинете Тибула в те минуты, когда Фабио видел Неподкупного в последний раз.
Тибул тогда нагнулся и достал из-под стола деревянную шкатулку. Это была квадратная коробочка из гладких дощечек длиной в ладонь взрослого человека. В больших руках Тибула она
«Вот. Эту шкатулку подарил мне доктор Гаспар, — сказал Тибул, — В ней очень сложный механизм. Он умеет записывать звуки. Там в середине есть маленький валик, доктор говорит, что как раз на него они и записываются. А потом запись можно услышать снова. Это как шарманка или музыкальная шкатулка, только песня у неё такая, какую ты сам ей споёшь. Сейчас я запишу речь, которую хочу произнести завтра, в эту шкатулку. Потом я отдам шкатулку тебе, чтобы ты сохранил её в тайне от всех. Если мне помешают сказать речь и назвать имена врагов, тогда это сделаешь за меня ты».
Вот в чём был секрет Тибула. Любые списки на бумаге можно было подделать. А вот голос Неподкупного, который знала вся Столица — никогда!
— Это твоя шкатулка. Тибул записал на неё свою речь перед тем, как его убили, и отдал мне. Там он называет врагов Республики, — сказал Фабио.
— Великолепно! Я так и думал… Давай же скорее послушаем! — сказал доктор Гаспар. Он достал тонкий ключик, вставил в незаметную дырочку в боку шкатулки, и стал её заводить.
Тут Фабио очень смутился. Он даже покраснел! Он подошёл поближе к доктору, опустил голову и почему-то тихо сказал:
— Я… я, ну, поиграл с ней. Попробовал. Сам. Тибул сначала плохо записал речь. Он отдал мне тот валик. Ну и я тоже… записал на него. Так, чепуху. Другой валик, с полной речью Тибула, у меня в кармане.
Доктор улыбнулся и мягко потрепал Фабио по затылку.
— Это ничего. Это даже хорошо, — так же тихо сказал он. И потом ещё тише:
— Скоро здесь, наверное, будут гости. Ты стой и молчи. Только соглашайся со мной. Больше ничего не говори. Наблюдай и учись. Будем спасать Республику, — и вдруг снова громко:
— Не надо, не рассказывай, сейчас и так всё услышим!
За спиной Фабио раздался грохот. Фабио обернулся и увидел, что на полу у окна лежит куча мокрых тряпок. Куча зашевелилась. Она оказалась человеком. Человек уцепился за подоконник и тяжело поднялся на ноги. Это был дознаватель Леко Ланфран.
Часть пятая
ДРУЗЬЯ НАРОДА
Глава XV. РЕЧЬ ТИБУЛА
— Залез… по дубу… — гражданин Ланфран никак не мог отдышаться, — Здесь… Просперо… С-солдатами… Сбежал… От них…
— Добро пожаловать, гражданин Ланфран, — радостно сказал доктор Гаспар, — Я рад, что ты принял моё предложение присоединиться к нам!
Гражданин Ланфран замотал головой:
— Н-не… принял… пока, — он заторопился:
— Один… Вопрос…
Доктор Гаспар поморщился:
— Ты, что ли, карьеру на раскрытии убийства Тибула хочешь сделать? Я, видимо, в тебе ошибся, гражданин сыщик. Решай скорей, а то будет поздно. И спрашивай, раз уж ты всё равно здесь.
— Судя по… положению осколков стекла на теле… окно было разбито после… смерти Тибула. Значит, его не могли застрелить, как ты предположил. И откуда ты взял, гражданин Гаспар, что эта игла, — Леко опять показал иголку, — от духового ружья? Маршал Просперо сказал, что ружейные иглы в четыре раза короче.