Четыре оттенка счастья
Шрифт:
— Я сейчас этой тряпкой так пройдусь по твоей отекшей физиономии, что брат родной не узнает! Какая еще карафобия?!
Услышав перспективы, в скором времени ожидающие его сестру, Юра понял, что завтрак окончен и принялся молча мыть чашку. Злата же сидела, вжавшись в стул, не в состоянии вымолвить ни слова, потому как в глубине души очень боялась Наталью Геннадиевну.
— Копрофобия – от древнегреческого «копрос» и «фобос» – помет и страх... ощущение панического страха при виде отходов жизнедеятельности живых организмов. Всем доброе утро! – лучезарно улыбаясь, на кухню вошел Иван Артемович, в прошлом преподаватель
— Доброго ранку, – Юра еле заметно улыбнулся и предложил новоприбывшему кофе.
— Нет-нет, родной, только чай! Когда тебе за 80 – кофе – опасный враг, – старичок опять улыбнулся и бодро направился к посудной горке.
— Боязнь отходов жизнедеятельности?! – стоит заметить, что Наталья Геннадиевна так и стояла в проходе, вооруженная тряпкой и ведром, – просто в отличие от некоторых я слежу за чистотой, – наконец она поставила на пол ведро, наполненное хлорированной водой, и, окинув Злату надменным взглядом, скрылась в узеньком коридоре.
— Злата, милая моя, ну зачем вы так ссоритесь? – Иван Артемович неодобрительно покачал головой. – Вы поймите, Наталочка у нас очень, надо сказать очень аккуратная, любит чистоту и порядок. Тут дело вовсе не в фобиях и болезнях. А вы дразнитесь, сами же знаете ее крутой нрав. Не пристало такой милой девушке, как вы, так себя вести, – пожилой сосед заварил чай и, отрезав кусочек яблочного пирога, начал тщательно его пережевывать.
На пару минут он таки пристыдил Злату, и ей даже стало жаль соседку, зацикленную на чистоте. Но этот душевный порыв длился до того момента, пока на кухне опять не появилась Наталья Геннадиевна. Жалость очень быстро сменилась завистью, так как «чистюля» уже успела переодеться и теперь спешила на работу. На ней был фантастический лиловый костюм, подчеркивающий широкие бедра и плоский живот.
— Из-за хронической антисанитарии я опять не успела позавтракать, – кинула Наталья Геннадиевна, обувая темно-фиолетовые лакированные туфельки, украшавшие тонкие щиколотки, – хотя, стоит поберечь фигуру, – она победоносно улыбнулась, окинула насмешливым взглядом Злату, поглощавшую уже второй кусок яблочного пирога, попрощалась с Юрой и Иваном Артемовичем и выпорхнула из квартиры. Часы показывали 07:45.
Коммунальная квартира №7 по улице Десятинной, 6 была, пожалуй, одной из последних в нашем городе. В дореволюционные годы это была большая пятикомнатная квартира, которой судьбой было предрешено превратиться в захудалую коммуналку, с вечно грязным туалетом и пропахшей жиром кухней.
И хотя Наталье Геннадиевне претило не только ее жилье и необходимость делить его с чужими людьми, но и само слово «коммуналка», она очень любила месторасположение дома №6. Он находился на тихой, чистой улице, поросшей многолетними липами и неизвестными кустарниками. Недалеко на склонах раскинулся чудесный парк, прогуливаясь по которому можно было наслаждаться прекрасными видами города.
Несмотря на то, что Злата обращалась к своей ненавистной соседке по имени и отчеству, Наталья Геннадиевна была младше ее на три года. Средней привлекательности, среднего роста, скуластая женщина, работавшая учителем географии в районной гимназии.
В юности Наталья Геннадиевна жила в большом доме с родителями и старшим братом, ни в чем не нуждаясь. Но когда ей исполнилось 20, отец
Стоит отметить, что дети не очень-то любили Наталью Геннадиевну, потому как свою истеричность она проявляла не только дома, от чего ученики часто страдали, начиная всем сердцем тихо ненавидеть географию. Да и сама Наталья Геннадиевна не была в восторге от своего предмета. Ее страстью были путешествия, поэтому она целый год могла перебиваться с воды на хлеб, лишь бы скопить денег на очередную поездку. А путешествовала она с шиком, совершенно не думая о том, что по приезду не на что будет жить. Хотя такие жертвы положительно сказывались на фигуре Натальи Геннадиевны, чему Злата искренне завидовала.
Никто из соседей не мог понять, когда именно началась война двух женщин да и почему это произошло. По прошествии лет все просто знали, что они терпеть друг друга не могут и что в их ссоры лучше не ввязываться.
15 минут ходьбы от дома – и Наталья Геннадиевна в школе, зашла в учительскую, выпила чашку растворимого кофе и ровно со звонком в классе, в очередной раз разрушив надежды детей на болезнь, а лучше исчезновение. Некоторые из них порой мечтали, что злая учительница географии умрет, но сразу пугались своих мыслей, потому что на самом деле не желали ей смерти, ведь смерть – это всегда страшно. А чтобы окончательно оправдать некоторых учеников районной гимназии, стоит сказать, что если они и желали смерти своей учительнице, то быстрой и совершенно не мучительной.
Было уже около 10 утра, когда Елизавета Борисовна вышла из своей комнаты и медленно, превозмогая боль, поплелась на кухню, опираясь на старую деревянную клюку. Эта полная маленькая старушка была женой и любовью всей жизни Ивана Артемовича. Последние несколько лет Елизавета Борисовна практически не могла ходить, еле-еле передвигаясь по квартире. Причину ее недуга никто не знал, врача вызывать она отказывалась, да и денег на лекарства у пожилой пары не было, так что старушка тихо доживала отпущенные ей года. Наталья Геннадиевна же утверждала, что у Елизаветы Борисовны артрит, а Злата была уверена, что рак кости. Споры о характере болезни соседки часто заканчивались масштабными ссорами двух женщин, что вызывало у Елизаветы Борисовны еще большие боли.
Выйдя на кухню, бабушка Лиза, как ее обычно называли соседи, села за стол, а Злата, читавшая до этого бульварную газетенку «Правдивые истории», предложила заварить ей чай и, получив одобрительный кивок, принялась накрывать к завтраку. Поставив на стол чашку и тарелку с бутербродами, которые так любила старушка, Злата вновь с головой окунулась в чтение псевдоправдивых историй из жизни простых людей.
— Что пишут? – спросила Елизавета Борисовна, откусив кусочек бутерброда с колбасой.