Четыре партии в шатрандж
Шрифт:
Стоя на берегу и глядя вслед уплывающему кораблю, Мэриэн вспомнила ту партию в шатрандж. Какими одинокими выглядели шах и его пешка посреди опустевшей доски! То же самое случилось с Эсфи и её матерью в королевском дворце, где заговорщики разыграли свою собственную «партию». Только одного не учли: «на доске» оставался ещё кое-кто.
Мэриэн помнила, как королева позвала её в свою спальню. Свечи не давали рассмотреть лицо Агрей, как следует, когда она сказала:
– Если я завтра не поправлюсь, ты уплывёшь с принцессой в Гафарса.
– Что? – непонимающе
– Никто не должен знать. И обещай, что моя дочь останется жива.
Теперь Мэриэн начала догадываться, но не успела она ничего вымолвить, как Агрей шёпотом повторила:
– Обещай!
– Даю слово, – Мэриэн хотела засыпать Агрей вопросами, но та ответила раньше:
– Мне уже не поможешь. Поздно. Лекарь припас одно средство… последнее… если и оно не сгодится, бегите.
– Но Ваше Величество… – начала Мэриэн, едва сдерживаясь, чтобы не закричать, что нельзя просто так ждать, а нужно что-то сделать.
Агрей прервала её, укладываясь обратно на подушки:
– Выполняй, что велено.
Утром лицо её было восково-бледным, потускневшие глаза ввалились, а в волосах, казалось, прибавилось серебряных нитей. Не так давно сильная и властная, королева превращалась в тень. Мэриэн видела, как лекарь помогал Агрей выпить новое снадобье, и готова была молиться всем богам, в которых обычно не верила.
К вечеру королеве стало только хуже.
Мэриэн не знала, кто мог быть главой заговора – да и не помогло бы, ворвись она в его покои и приставь меч к горлу. Заговорщиков, вероятно, было много. Все, недовольные правлением королевы, все, кто скрывал свою неприязнь, плёл интриги. И маленькую принцессу они бы наверняка убили – тем более, у неё должен был проявиться дар.
Вот и проявился, подумала Мэриэн, пробудившись от воспоминаний. Тем временем Эсфи шмыгнула носом, словно собираясь заплакать.
– Не реви, – Мэриэн сказала это жёстче, чем собиралась. Но их выкинули неизвестно где, им придётся бродить по лесам, полным опасностей, и всё из-за Эсфи. Понятное дело, капитан корабля испугался. Мэриэн даже не знала, что бы она сделала на его месте.
Но она была на своём месте – и дала умирающей королеве Агрей слово, что с Эсферетой ничего плохого не случится.
– Не плачь, – Мэриэн смягчилась, слыша за спиной сдавленные всхлипы. Оборачиваться и смотреть на зарёванное личико Эсфи совсем не хотелось, но пришлось.
– Мы обязательно выберемся отсюда.
Они продирались через леса, и хорошо, что у Эсфи было ещё одно платье, потому как то, что на ней, грозило превратиться в лохмотья. Ничего, лишь бы добраться до города, или, на худой конец, деревни.
Эсфи больше не спрашивала о матери. Только один раз, когда они с Мэриэн, продрогшие после дождя, сушили одежду у костра, тихо и неуверенно пробормотала:
– Почему нельзя было найти… наказать заговорщиков?
Мэриэн вздохнула. Если б жизнь была такой же простой и справедливой, как сказки, которых принцесса наслушалась
– Поздно было кого-то искать, – Мэриэн вспомнила, как изменилась королева за несколько дней. Знать бы, каким ядом её отравили…
Эсфи молчала. За то время, что они провели в лесах, её волшебство не давало о себе знать, и она ни слова о нём не проронила. Мэриэн вела Эсфи за руку, вспоминая, как та родилась, и всё королевство праздновало, а пятнадцатилетняя Мэриэн мечтала, как научит принцессу метать кинжалы и ездить верхом на лошади. Куда там – Эсфи оказалась одной из дэйя.
Дэйя называли тех, кого боги обделили здоровьем, но даровали способности к волшебству. Когда маленькая Эсфи разбила себе коленку и у неё пошла кровь, придворный лекарь торжественно объявил королеве, что у её дочери есть дар. Кровь дэйя – особенная, твердил лекарь, ошибки тут быть не должно. Дар скоро проявится.
Но шли годы, а у принцессы только появлялись новые капризы. То платье ей не нравилось, то кушанье, то посреди ночи хотела сказок и билась в рыданиях, когда её прихоти не исполнялись. Мэриэн как-то послушала историю про шаха и его дочерей – от того придворного, который выиграл в шатрандж, – и радовалась, что принцесса не требует, топая ножками, отрубить чью-то голову.
И всё равно, Мэриэн была подругой Эсфи, иногда пыталась воспитывать, чтобы принцесса не выросла глупой капризницей, а иногда посреди ночи читала ей сказки. Должно быть, тяжело жить в мире, где всё кругом – или неподвижные, или движущиеся цветные пятна. Тогда и новые платья могут стать не в радость.
Вода, сушёное мясо и сухари закончились, Эсфи пришлось переодеться в новое платье, а когда они с Мэриэн выбрались из очередного леса, вдали показался город. И Мэриэн едва не выхватила из ножен свой короткий меч, чтобы исполнить с ним радостный танец.
– Что там? – спросила Эсфи, щурясь на солнце. У нового платья капюшона не было, и солнечные лучи золотили её волосы, причёсанные с утра гребнем.
– Город! – Мэриэн хлопнула её по спине и рассмеялась.
Эсфи слабо улыбнулась.
– А что мы будем делать в городе? – держась за руки, они уверенно пошли вперёд.
– Отправим тебя в цех к мастерам, – от облегчения Мэриэн хотелось шутить, а ещё – чтобы Эсфи снова улыбнулась. – Станешь у мастера лучшим подмастерьем, а если что не так… покажешь ему свой дар.
Может, насчёт дара шутить и не следовало, но Мэриэн уже не могла себя остановить.
– Девочек в цех не берут, – ответила Эсфи, и Мэриэн от удивления чуть не остановилась. Она ожидала, что Эсфи гордо поднимет голову и бросит: «Принцессы в цеху не работают!»
– А тебя возьмут. Если не захотят получить камнем по голове, – Мэриэн обрадовалась, услышав, что Эсфи смеётся. Не хотелось видеть её понурой и несчастной, им и без того предстоит немало испытаний.
– Не забывай, что ты моя младшая сестра Миана, – на всякий случай напомнила Мэриэн.