Четыре после полуночи (сборник)
Шрифт:
«Живьем, наверное, не смогу, — ответил Дейв. — Но особой разницы ты не почувствуешь».
Подкатив к воротам гражданского терминала, Соумс требовательно погудел, и ворота распахнулись. Он проехал прямо к «навахо» и, заглушив двигатель, некоторое время молча сидел, потупившись.
— Я всегда знал, что Дейв необыкновенная личность, — промолвил он наконец. — Но до сих пор не могу понять, как ему удалось сотворить такое и быстро. Знаю только наверняка, что он несколько ночей не спал, ведь за каких-то десять дней управился…
Дейв знал, что мешкать нельзя. Врачи уже сказали:
«Ой, дядя Дейв, что там у вас?» — спросил мой малыш.
Настроение у него было плохое: уже вылезали волосы, а в те дни дети все поголовно носили длинные прически, иначе сверстники их за людей не считали. Так вот, только он увидел дядю Дейва, как щечки сразу зарумянились и глазенки разгорелись.
«Как что? „Ройалз“, разумеется, — невозмутимо ответил Дейв. — Разве я тебе не обещал?» — И высыпал содержимое обоих пакетов прямо на постель.
Господи, я за всю жизнь не видел у своего малыша такой счастливой мордашки! Она засияла, как рождественская елка… и… ох, дьявольщина…
Голос Стэна Соумса с каждой секундой становился все более хриплым. Подавшись вперед, фермер-пилот навалился на рулевое колесо «бьюика» с такой силой, что взревел сигнал. Соумс вынул из заднего брючного кармана клетчатый носовой платок, вытер глаза, а затем с шумом высморкался.
Наоми перегнулась через верх спинки сиденья и прикоснулась к его щеке.
— Мистер Соумс, если вам так тяжело…
— Нет. — Сэм заметил, как по его обветренной щеке скатилась крохотная слезинка: словно капелька росы на утреннем солнце. — Просто воспоминания нахлынули. Какой он был, мой мальчуган! Это больно, мисс, но вместе с тем и радостно. Ведь счастье и боль всегда рядышком.
— Я вас понимаю, — тихонько шепнула Наоми.
— Так вот, когда Дейв перевернул свои пакеты, из них выкатились бейсбольные мячи — их было штук тридцать. Не обычные мячи — на каждом из них было нарисовано лицо игрока бейсбольной команды «Канзас-Сити ройалз» из состава тысяча девятьсот восьмидесятого года. И не просто нарисовано. Это были самые настоящие портреты. Мне не раз приходилось видеть работы Дейва — до того, как он начал пить, — но ни одна не могла сравниться с этими. Все они были как живые — Вилли Айкенс и Фрэнк Уайт, Ю. Л. Вашингтон и Джордж Бретт… Вилли Уилсон и Эймос Отис… Дэн Квезенберри со свирепым взглядом, как наемный убийца из старого вестерна… Пол Сплиторф и Кен Бретт… Всех я сейчас и не вспомню, но Дейв изобразил всю команду, включая тренера, Джима Фрея.
Не знаю, как Дейву это удалось, но он ухитрился смотаться в Канзас-Сити и заполучить у всех игроков автографы — каждый расписался на своем мяче. Кроме Даррела Портера, кэтчера. Он слег с гриппом, но поклялся, что подпишет свой мяч, как только очухается. И подписал.
— Ну и дела, — только и выдавил Сэм.
— Да, и это чудо сотворил Дейв, над которым наши жители посмеивались и которого звали Грязнуля Дейв. Знаете, порой, когда я это слышу, у меня поневоле кулаки сжимаются.
Сэм со стыдом подумал, что еще вчера называл Дейва не иначе, как Грязнулей. И посмеивался с Крейгом Джонсом и Фрэнком Стивенсом, глядя, как старик толкает перед собой тележку со старыми газетами. Сэм почувствовал, что щеки его заливает краска.
— Да, это был необычайный поступок. — Наоми снова погладила Стэна Соумса по щеке, и Сэм заметил, что она плачет.
— Видели бы вы лицо моего сынишки! — мечтательно произнес Соумс. — Как он сидел в кровати и разглядывал своих любимцев в бейсбольных шапочках. Описать я это не смогу, но и не забуду до своего последнего вздоха. Да, видели бы вы его мордашку…
Вскоре Джою стало совсем плохо, но он все равно смотрел по телевизору все игры «Ройалз». И с мячиками своими не расставался ни на минуту. Его кровать стояла у окна, и на подоконнике он устроил нечто вроде музея. Выстраивал в ряд девять мячиков с изображениями игроков, которые участвовали в матче. Стоило Фрею произвести замену питчера, Джой тут же убирал один мячик и ставил на его место другой. И всегда сжимал в кулачке мяч с портретом игрока, который стоял с битой, готовый отбить подачу. Так что…
Стэн Соумс осекся и снова спрятал лицо в носовой платок. Сэм видел, как судорожно вздымаются его плечи. Наконец Соумс успокоился.
— Теперь вы знаете, почему я согласился доставить вас в Де-Мойн. Как согласился бы забросить в Нью-Йорк или хоть на край света, если бы только Дейв заикнулся об этом. Таких людей, как Дейв, в нашем мире больше днем с огнем не сыскать. Старина Дейв ведь слеплен из особого теста…
— И вы тоже, — произнес Сэм. Соумс улыбнулся — невесело, криво, — открыл дверцу «бьюика» и сказал:
— Спасибо вам. Только теперь надо поспешить, чтобы с циклоном не столкнуться. Не забудьте свои книжки, мисс Хиггинс.
— Не забуду, — пообещала Наоми, бережно прижимая к груди пакет. — Ни за что.
Глава 13
Библиотечный полицейский (II)
Через двадцать минут после взлета Наоми оторвалась от иллюминатора — она не переставала удивляться крохотным машинкам, которые медленно ползли по тонюсенькой ленточке автострады, — и посмотрела на Сэма. Увиденное испугало ее не на шутку.
Сэм уснул, привалившись щекой к панели, но умиротворения в его лице не было; скорее он походил на человека, страдающего от мучительной боли. Из-под плотно смеженных век медленно просачивались слезинки. Наоми хотела растолкать его, как вдруг услышала дрожащий детский голос. Она ушам своим не поверила — так Сэм разговаривал во сне.
— Я в беде, сэр? — пропищал он.
Тем временем «навахо» очутился среди грозовых туч, и поднялась болтанка. Однако Наоми ничего не замечала. Она уже прикоснулась было к плечу Сэма, но в самый последний миг отдернула руку.