Четыре после полуночи (сборник)
Шрифт:
7
— Может, я туп как дубина, но я не понимаю, куда вы клоните, — прервал возникшую паузу Руди Уэрвик.
— Я тоже, — присоединилась к нему Лорел.
— Мы упомянули два знаменитых исчезновения, — продолжил Боб.
Вроде бы теперь его слушал и Крейг Туми, по крайней мере он оставил попытки освободить руки.
— Одна, в случае «Марии Селесты», имела место в открытом море. Вторая — я про Роанок-Айленд — около моря. Однако этими двумя знаменитыми происшествиями список не ограничивается. Я могу вспомнить еще два, связанные с самолетами. Во-первых, исчезновение летчицы Амелии Эрхарт над Тихим океаном,
— Я слышал об этом случае, — кивнул Ник. — С него и пошла недобрая слава Треугольника.
— Нет, там пропало множество самолетов и кораблей, — не согласился с ним Алберт. — Об этом Чарлз Берлиц написал книгу. Я ее читал. Очень интересная книга. — Он огляделся. — Но никогда не думал, что могу оказаться среди исчезнувших.
— Я не знаю, пропадали ли самолеты над континентальной территорией Соединенных Штатов, но…
— С маленькими самолетами такое случалось очень часто, — прервал его Брайан. — А однажды, примерно тридцать пять лет тому назад, пропал авиалайнер. С сотней пассажиров на борту. В 1955 или 1956 году. Принадлежал авиалайнер то ли «Транс уорлд эйрлайнс», то ли «Монарху». Летел он из Денвера в Сан-Франциско. Пилот связался с центром управления полетами в Рено, в полном соответствии с инструкцией, а потом об этом авиалайнере больше не слышали. Разумеется, его искали, но… безрезультатно.
Брайан заметил, что все смотрят на него как зачарованные, и невесело рассмеялся.
— Пилотские истории о призраках, — добавил он с извиняющимися нотками в голосе.
— Готов спорить, они тоже проскочили, — пробормотал писатель и почесал щеку. На лице его вдруг отразился ужас. — Раз тел не нашли…
— Пожалуйста, расскажите нам, что вы знаете или думаете, что знаете, — взмолилась Лорел. — Человек не может всего этого вынести. Если я тотчас же не получу ответов на мучающие меня вопросы, вам придется связать меня и положить рядом с мистером Туми.
— Не льстите себе, — отчетливо, но зловеще произнес Крейг.
Боб вновь бросил на него тревожный взгляд и продолжил:
— Здесь стерильная чистота, в самолете — осколки стекла и разлитые напитки. Здесь нет электричества, в самолете — есть. Однако надо помнить, что в самолете автономная энергетическая установка, а аэропорт получает электричество от какой-нибудь ГЭС, ТЭС или АЭС. Но возьмем спички. Бетани была в самолете, и ее спички зажигаются. А вот спички, находившиеся здесь, — нет. Револьвер, который мистер Туми взял, как я понимаю, в помещении службы безопасности, не выстрелил. Думаю, если б я попробовал посветить ручным фонариком на батарейках, у меня бы ничего не вышло. А если бы он и заработал, то батарейки сели бы очень быстро.
— Вы правы, — поддержал Ник. — И нам не надо искать ручной фонарь, чтобы подтвердить вашу версию. — И указал на фонарь аварийной осветительной системы, что находился рядом с вытяжкой: он не горел, как и лампы под потолком. — Аварийная система питается от аккумуляторов. Светочувствительный датчик реагирует на освещенность. Здесь достаточно темно, чтобы он сработал, однако фонарь не горит. То ли сломался датчик, то ли сели аккумуляторы.
— Думаю, и датчик сломался, и аккумуляторы сели, — отозвался Боб Дженкинс. Он медленно подошел к двери ресторана, открыл ее. — Мы оказались в мире, где еще поддерживается относительный порядок, но который
Алберт поднял стакан с пивом, принюхался. Запах есть, решил он, но очень-очень слабый. Воспоминание о запахе. Так, наверное, пахнет лепесток, много лет пролежавший между страницами книги.
— То же самое относится и к звукам, — добавил Боб. — Они глухие, одномерные, без резонанса.
Лорел вспомнила, как стучали ее каблучки по бетону, как вяз в воздухе крик капитана Энгла, когда тот сложив руки рупором, звал мистера Туми.
— Алберт, тебя не затруднит сыграть что-нибудь на скрипке? — попросил Боб.
Алберт взглянул на Бетани. Девушка улыбнулась и кивнула.
— Нет. Разумеется, нет. Мне даже интересно, как она будет звучать после того… — Он посмотрел на Крейга Туми. — Вы понимаете.
Он открыл футляр, поморщившись, когда его пальцы коснулись защелки, врезавшейся в лоб Крейга Туми, достал скрипку. Ласково погладил ее и устроил скрипку под подбородком. Замер, задумавшись. Какая музыка достойна этого нового мира, где не звонили телефоны и не лаяли собаки? Ралф Вогэн Уильямс? Стравинский? Моцарт? Может, Дворжак? Нет, все не то. Тут его осенило, и он заиграл «Кто-то на кухне с Дайной».
Но, взяв несколько нот, опустил смычок.
— Наверное, ты все-таки попортил скрипку, хватив этого парня по голове, — предположил Дон Гаффни. — Такое ощущение, что она набита ватой.
— Нет, — медленно ответил Алберт. — Моя скрипка в полном порядке. Я в этом уверен. Дело в другом. Подойдите сюда, мистер Гаффни. — Гаффни подошел, встал рядом с Албертом. — А теперь наклонитесь к скрипке как можно ближе. Нет… не так близко, я попаду вам в глаз смычком. Так. Так хорошо. А теперь слушайте.
Алберт заиграл вновь.
— Чувствуете разницу? — спросил он, опустив смычок.
— Вблизи скрипка звучит гораздо лучше, если ты об этом, — ответил Гаффни и с уважением посмотрел на Алберта. — Ты превосходно играешь, парень.
Алберт улыбнулся Дону Гаффни, но заговорил, обращаясь к Бетани Симмс.
— Иногда, когда я уверен, что поблизости нет моего учителя музыки, я играю старые песни «Лед Зеппелин». Скрипка прямо-таки для них и создана. Вы бы удивились их звучанию. — Он повернулся к Бобу: — Ваша версия вновь подтвердилась. Чем ближе стоишь, тем лучше звучит скрипка. Причина в воздухе, а не в инструменте. Он не проводит звуки как должно, а значит, со звуком происходит то же, что и с пивом.
— Выдыхается, — уточнил Брайан.
Алберт кивнул.
— Спасибо, Алберт, — поблагодарил юношу Боб.
— Не за что. Можно убрать скрипку?
— Разумеется, — кивнул Боб и продолжил, пока Алберт укладывал скрипку в футляр, протирал пальцы и защелки салфеткой: — Вкус, запах и звук не единственные — ключевые — особенности обстоятельств, в которых мы оказались. Возьмем, к примеру, облака.
— А что с ними? — спросил Руди Уэрвик.
— Они не двинулись с момента нашего прибытия, и я думаю, что не собираются двигаться. Полагаю, что и погода как бы застыла. — Боб замолчал. На лице его были написаны беспомощность и испуг. — Как сказал бы Ник Хопуэлл, давайте обойдемся без сантиментов. Здесь все не так, это гиблое место. У Дайны все чувства, включая и то, что принято называть шестым, развиты сильнее, чем у нас, поэтому ее ощущения более острые, но думаю, мы все — в той или иной степени — осознаем: здесь все не так.