Четыре после полуночи (сборник)
Шрифт:
— Но раньше их тут не было! — стал упираться маленький мальчик. — Они…
Больше Брайан ничего не услышал. Мужчина с мальчиком и девочкой смешались с толпой.
Брайан посмотрел на мониторы. Четыре часа семнадцать минут. Утра.
«Очень уж здесь много людей, — подумал он. — И, готов спорить, я знаю, в чем причина».
Словно подтверждая его слова, из динамика громкой связи загремел женский голос: «Все рейсы из Международного аэропорта Лос-Анджелеса на Восточное побережье откладываются из-за необычных атмосферных возмущений над пустыней Мохаве. Мы приносим извинения за причиненные неудобства, просим проявлять выдержку и
Необычные атмосферные возмущения, повторил про себя Брайан. Да уж. Более чем необычные.
Лорел повернулась к Брайану, по ее щекам катились слезы, но она не пыталась вытереть их.
— Ты слышал? Ты слышал, что сказала эта маленькая девочка?
— Да.
— Это мы, Брайан? Новые люди? Ты думаешь, это о нас?
— Не знаю, но думаю, что девочка не ошиблась.
— Это было прекрасно, — вырвалось у Алберта. — Господи, как же я счастлив!
— Фантастика! — выкрикнула Бетани и захлопала в ладоши.
— Что нам теперь делать, Брайан? — спросил Боб. — Есть идеи?
Брайан оглядел набитый людьми посадочный зал.
— Думаю, пора отсюда уходить. Хочется вдохнуть свежего воздуха. Посмотреть на небо.
— Не следует ли нам поставить в известность…
— Поставим, — оборвал его Брайан. — Но сначала взглянем на небо.
— А может, по пути перехватим что-нибудь из еды? — с надеждой спросил Руди.
Брайан рассмеялся.
— Почему нет?
— Мои часы остановились, — заметила Бетани.
Брайан взглянул на свои, увидел, что остановились и они. Часы остановились у всех шестерых.
Брайан снял часы, бросил на пол, обнял Лорел за талию.
— Сматываемся. Если, конечно, кто-то из вас не хочет подождать следующего рейса на Восток.
— Сегодня — нет, — ответила ему Лорел, — но скоро придется полететь. В Англию. Есть один человек, которого я должна увидеть. Живет он в… — На мгновение ее охватил ужас: она забыла название городка! Но нет, память ее не подвела. — Во Флутинге. На Высокой улице любой скажет, как пройти в его дом. Старожилы называют его десятником.
— О чем вы говорите? — спросил Алберт.
— О маргаритках, — ответила Лорел и рассмеялась. — Думаю, я говорю о маргаритках. Но не будем терять время… Пошли отсюда.
Боб широко улыбнулся, обнажив розовые десны.
— Что касается меня, то я в следующий раз поеду в Бостон на поезде.
Лорел поддела носком туфельки часы Брайана.
— Ты уверен, что они тебе не нужны? Часы-то дорогие.
Брайан усмехнулся, покачал головой, поцеловал Лорел в лоб. Как же вкусно пахли ее волосы! Он не просто пребывал в хорошем настроении. Он словно родился во второй раз, обретя себя в новом, чистом, не потрепанном жизнью теле. Капитану казалось, что он взлетит, если раскинет руки. И никакие двигатели ему не нужны.
— Зачем они мне? Время я знаю и без них.
— Правда?
— Конечно. Мы в настоящем, и это главное!
Алберт хлопнул Брайана по спине, показывая, что полностью с ним согласен.
Они вышли плотной группой, прокладывая путь сквозь толпу раздраженных, недовольных задержкой рейсов людей. Многие пассажиры с любопытством смотрели на них. Не потому, что у некоторых одежда была в крови. Просто они смеялись, когда остальные хмурились и злились.
Смотрели на них, потому что во всем аэропорту только эти шестеро буквально светились от счастья.
Их все радовало.
Они
Только для падающих звезд, подумал Брайан, и внезапно вспомнил, что на борту самолета остался еще один пассажир — мужчина с черной бородой. Такого похмелья этому парню не забыть ни в жизнь, решил Брайан и улыбнулся. Подхватил Лорел и закружил. Она засмеялась, обняла Брайана.
И все шестеро побежали из аэровокзала в простирающийся за ним мир.
Секретное окно, секретный сад
Это для Чака Верилла
ЗАМЕТКИ ПО ПОВОДУ РОМАНА «СЕКРЕТНОЕ ОКНО, СЕКРЕТНЫЙ САД»
Я принадлежу к тем людям, которые верят, что жизнь состоит из повторяющихся циклов — колеса в колесах, одни цепляются за другие, какие-то вращаются сами по себе, но каждое из них совершает некое постоянное, присущее ему движение. Мне нравится этот абстрактный образ, сравнивающий нашу жизнь с работой какого-то хитроумного механизма. Может быть, потому, что настоящая жизнь, очень близкая и дорогая каждому, кажется нам такой беспорядочной и странной. Как прекрасно иногда отбросить все ненужные мысли и сказать: «Вот он, образец! И, хотя я не знаю, что он означает, но, слава Богу, я, во всяком случае, его вижу!»
Насколько я понимаю, все эти колеса заканчивают свои циклы вращения строго одновременно, и когда это происходит — по моему мнению, это случается примерно каждые двадцать лет, — мы переживаем время окончания своих дел. Психиатры даже ввели в обиход специальный термин для описания этого феномена — они называют его французским словом cloture, которое как раз и означает «окончание», «ограда».
Сейчас мне сорок два года, и, оглядываясь назад на последние четыре года своей жизни, я замечаю все признаки cloture — окончания. Это можно увидеть и в моих произведениях. В романе «Оно» я посвятил возмутительное количество страниц своим размышлениям о детях и освещающей их внутренний мир природной способности очень тонко чувствовать и воспринимать все окружающее. На следующий год я собираюсь опубликовать последний роман из серии о Касл-Роке, который будет называться «Самое необходимое» (последняя история этого сборника под названием «Несущий смерть» представляет собой пролог к этому роману). И наконец, повесть, которая ждет вас во втором томе этой книги, будет, как я думаю, моей последней историей о писателях и их творчестве и о таинственном нечеловеческом пространстве, которое существует между реальностью и вымыслом. Думаю, что добрая половина моих верных читателей, терпеливо выносивших мое увлечение подобной темой, будут счастливы это узнать.
Несколько лет назад я опубликовал роман под названием «Мизери», в котором попытался хотя бы отчасти продемонстрировать, какую огромную власть может получить вымысел над читателями. В прошлом году я опубликовал книгу под названием «Темная половина», где я пытался исследовать обратную ситуацию: какую власть может иметь вымысел над создавшим его писателем. Эта книга была еще в черновиках, а я уже думал о том, что, по всей видимости, можно рассказать обе истории одновременно, если взглянуть на некоторые сюжетные ходы «Темной половины» под принципиально другим углом. Литературное творчество, на мой взгляд, является таинством — таким же, как сновидения, — и прежде я никогда так серьезно не размышлял именно над этим аспектом моего странного и опасного ремесла.