Четыре сезона
Шрифт:
Греческие маслины — лучшие в мире, уверенно заявил Йоргос, забросив на бронзовое плечо тяжеленную корзину, у нас тут с этим согласны все дегустаторы. Я не стал спорить, но подумал, что такая категоричность вряд ли понравится в Испании, Италии или на юге Франции, в Провансе. Но иначе было бы странно: плох тот, кто не считает лучшим в мире предмет своего труда.
Черные маслины Каламон без вмятин надрезают острым ножом с двух сторон, стараясь не доставать лезвием до косточки. Затем на двадцать дней кладут в посуду с большим количеством воды, чтобы вышла горечь. Воду меняют ежедневно. Готовят рассол, добавляя в воду уксус и соль, рассолом заливают маслины в банках. Через месяц в банки — до покрытия маслин —
Под рукой у меня — известная в Греции, много раз переизданная, в том числе и на русском языке, книга Александра Валаваниса «Традиционная греческая кухня». В ней — рецепты почти двухсот блюд, и едва ли два десятка из них можно приготовить без оливкового масла или маслин. Полчашки масла — во всех салатах, от аркадийского деревенского «Хорьятики салата» до баклажанного «Мелидзанес». Полчашки масла — в кастрюле супа из чечевицы, в кастрюле пасхального бараньего супа «Майирица» и даже в кастрюле с тушенной в соусе из собственных чернил каракатицей. На оливковом масле греки жарят, масло сбивают с уксусом, йогуртом, яичными желтками и белками, лимонным соком, маслом смазывают противни до жарки пирогов и сами пироги — после того, как вынут их из печи. Оливковое масло и лимон, «сбитые в пену», добавляют к шашлыку из рыбы-меч. Столовые маслины, в подсоленной воде или уксусе, давленные или пересыпанные специями, сморщенные или надрезанные, сопровождают все дневные трапезы.
И если сделано странное исключение из правил и вам показалось, что удалось как-то неожиданно обойтись без плодов священного дерева, все равно в последней строке рецепта вы встретите скромную в своем достоинстве надпись: «Блюдо подается с маслинами».
Зеркало грехов
Здесь нашел я райское спокойствие совести, но для плоти — свинцовый крест.
Источников борьбы было два: сомнение и плотская похоть.
Святую Гору приступом брали каталонцы и генуэзцы, на эту землю совершали набеги латиняне, крестоносцы, сарацины, турки, не знающие веры и национальности средиземноморские пираты. В год падения Константинополя здесь, на Айон-Оросе, на восточном выступе трехпалого полуострова Халкидики, утвердились было османы. Тогда православные храмы от разрушений уберег не Бог, но монастырские богатства; монахи откупились, сребром спасая христианский крест. Случались здесь не только беды, но и чудеса. В 1545 году, например, рыбаки вытащили из моря утраченную несколькими веками ранее икону Николая Чудотворца. Мозаичный образ уцелел, только к лику святого приросла перламутровая раковина, от которой на иконе осталась глубокая, как бы кровавая, до зрачка левого глаза Чудотворца, язвина. Из одной половины этой раковины патриарх Иеремия повелел сделать блюдо для просфоры, из другой — панагию, а икона стала, наряду с частью животворящего древа Креста Господня, одной из реликвий обители Ставроникита.
Так что за многие столетия своей истории монастырские стены видали всякое, недаром застыли они в скорбном молчании. Кое-какие главы этой истории уже забыты, но главное не подвергается сомнениям: Афон на протяжении веков остается непоколебимым хранилищем истинной веры. И, твердо убеждены здесь, таковым символом веры Святой Горе суждено быть до скончания мира. Не случайно же на волю Всевышнего ссылался в наставлении епископ Порфирий: «Богу угодно создать в Царстве Христовом обширный Эдем. И Бог создал его, поселил на Афоне, счастливо стоящем под звездами Фракии, в водах Эгейских. Туда собрались с четырех сторон света небесные
И так стало.
Человеки небесные, ангелы земные
В двадцати монастырях Святой Горы, в скитах и келиях, в пещерах и земляных хижинах теперь обитают тысяча или полторы «небесных человеков и земных ангелов» — православных иноков, обретших здесь строгую религиозно-созерцательную жизнь. Пора расцвета Афона, когда монашескую республику населяли десятки тысяч рабов Божьих, когда весь полуостров Айон-Орос с восемьюдесятью иноческими обителями представлял собой огромный монастырь, уже навсегда в прошлом, потому что безвозвратно меняется мир и вместе с миром меняется человек. Но вера по-прежнему крепка; ее сила теперь не в многочислии адептов, а в их духовной стойкости.
Полторы тысячи лет, с тех пор как дочь византийского императора Феодосия Великого, царевна и дева Плакидия, услышала здесь воспрещающий глас иконы Божьей Матери, женщинам закрыт доступ на полуостров; да не только женщинам, но и всякой живой твари женского пола. В распоряжение монахов Афон передал в конце VII века император Константин, и с той поры светской власти, как и суду людскому, Святая Гора неподотчетна. И сейчас необходимое для любого постороннего, любого мирянина условие пребывания здесь — диамонитрион, подорожная грамота, которая выдается с санкции Святой афонской общины. Так что праздные туристы не тревожат спокойствия монахов, разве что неслышно клацают фотокамерами с катеров, держащихся на почтительном расстоянии от берега. А коли ты (хоть, может, и не дарована тебе еще Господом благодать истовой веры) получишь диамонитрион, то из туриста превратишься в паломника. Коли попадешь сюда, на полуостров молитв о спасении мира, то ощутишь чудесное откровение.
Беспокоиться о мелочах здесь смысла нет: на Святой Горе ангел-хранитель чрезвычайно заботлив. Шум суетной жизни Афону неведом, тут каждый переступает невидимый порог, за которым — отказ от неутолимой собственной воли. Здесь славен не тот, кто высок по человеческим меркам, но тот, кто носит в себе Духа Святого. От монастыря к монастырю, от келии к келии, принято передвигаться пешком, чтобы возвратить себе первозданное телесное здоровье, чтобы дух воспарил от восторга. Вокруг — зеленый лесной океан. Запахи леса, голубизна неба, чистота воздуха кружат голову. Недаром говорят: на Святой Горе все земное возвышается до небес и все небесное снисходит до земли. Кто без коня — иди пеш. И помни: Афон — это не место. Это — путь.
В главный порт полуострова, Дафни, паломники добираются из «пограничного» греческого местечка Урануполис («Небесный град») на паромах, один из которых, трехпалубный «Доксиа эсти» («Достойно есть»), носит благолепное название чудотворной иконы. С пристани, даже если отойти от нее на лодке подальше в море, еще не видна гора Афон, на двухтысячеметровую вершину которой когда-то восходил для уединенной молитвы один из самых почитаемых здешних святых, инок Афанасий. По инициативе Афанасия в конце X века и устроен на отрогах горы главный монастырь Афона, Лавра. Крест и посох Афанасия бдительно хранятся здесь как вещественное подтверждение его неустанных духовных борений и трудов.
В античной древности эту гору называли Аполлониадой (по храму Аполлона), да и мирских поселений на полуострове хватало. Но условия природы (или воля Божья?) не дали водвориться житейской деятельности. Потом эту местность назвали Афосом по имени местного языческого прорицателя, а когда «миновали темные века заблуждений и воссиял свет евангельской истины», языческие святилища сменились храмами истинного Бога. Колонизация полуострова не удалась, учат святогорские жития, потому что предназначена Святая Гора для высшего духовного промысла. Не зря же Господь устроил тут православный заповедник, взрыхлив громадное поле благочестия, размерами без малого восемьдесят километров на двадцать.