Четыре собачьих жизни
Шрифт:
Тут к людям вернулась смелость. Стали шептать: «Пушка тоже надо пристрелить, он же заразился.» Такие разговоры все усиливались. Уже побежали за ружьем, появились мужики. Я плакала, но понимала, что люди правы. Пушок это тоже понял. Он открыл глаза, тяжело поднялся, посмотрел на толпу и, даже не стряхиваясь, мокрый, поплелся через болотце в лес. Он уходил умирать, унося смертельную болезнь дальше от людей. Так закончилась его 2
Но через два месяца Пушок вернулся. Этот факт никоим образом не объясним с точки зрения медицины.
Он вошел во двор тихим августовским вечером, когда все семья ужинала на веранде. Он появился в проеме дверей, осторожно вильнул хвостом, сделал несколько шажков и остановился, как бы спрашивая: «Примите, хозяева?» Я закричала: «Пушок! Ты живой! Ты вернулся!» — побежала навстречу. Как-то сразу стало ясно, что он не опасен. Иначе бы он не вернулся. Затем его окружили все, сначала осторожно, затем все смелее, гладя его страшно худое, но с хорошей чистой шерстью тело. Несмотря на худобу, у него был вполне здоровый вид и ясные глаза. «Ничего, откормим» — отвечая на общий немой вопрос, сказала бабушка и принесла миску молока. Пушок занял свое законное место под крыльцом. Я стала носить ему всякие вкусности, и он быстро поправился. Когда меня увозили в город на учебу, то провожать меня к воротам вышел наш большой здоровый Пушок. Я уезжала счастливая, надеясь на встречу следующим летом с псом, который родился в 3 раз.
Следующее лето и еще одно прошли для Пушка благополучно. До того рокового августовского вечера, когда грянул внезапный выстрел, и оборвалась третья жизнь Пушка.
Это подло, из засады выстрелил в Пушка один деревенский отщепенец, которого за глаза все звали «куркуль». Был он страшно жаден, про таких говорят, «зимой снега не выпросишь». Нелюдим жил на краю деревни, возле леса. Он постоянно у всех что-то подворовывал, особенно в колхозе. Пушок его ненавидел и постоянно облаивал, мешая воровать возле хозяев. И вот перед уборочной ворюга решил убрать честного сторожа, чтобы тот не мешал его ночным вылазкам.
Поздний вечерний выстрел раздался как гром, потом страшно «закричала» собака и долго выла на одной ноте. Взрослые и дети бросились на звук и увидели лежащего на левом боку Пушка, под лопаткой у него была большая рана.
Мы окружили его, пытались поднять, но он очень страшно рычал, начал «перебирать» ногами. «Отходит», — сказал кто-то. Дядя Федя и еще
Странная процессия тронулась к деревне. Мы, дети, которые всегда уважали и побаивались Пушка, убирали с его пути все ветки, камни, разрывали руками горки земли, чтобы облегчить его путь. А за ним тянулась широкая кровавая дорожка. Таким способом Пушок наконец-то добрался до стога сена возле нашего двора. Совсем обессилевший пес ткнулся мордой в сено и посмотрел на меня. Я поняла, что он хочет здесь лечь, и мгновенно выкопала углубление в основании стога. Пушок медленно вполз в него и затих. В это время вернулись из леса злые, так и не нашедшие стрелявшего, мужчины. Бабушка принесла миску парного молока, которое столько раз спасало Пушка. Миску мы подсунули к самой морде, и пес, не открывая глаз, начал медленно лакать. «Может опять выживет?» — родилась у всех надежда.
И опять, вопреки всем мыслимым законам ОН выжил! В третий раз!
Через две недели он перешел под крыльцо. Теперь на его теле было две незарастающие раны — на голове и боку.
Четвертая жизнь Пушка была недолгой — всего 2–3 года. Он ослеп, плохо слышал, морда его стала совсем седой. Он зимовал уже в доме возле печки и редко выходил на улицу. Сколько ему было лет — никто толком не помнил. В последнюю его зиму в доме завели другую собаку — толстого веселого щенка. Старый гордый пес, видимо принял это близко к сердцу, обиделся и в первые погожие апрельские дни ушел из дома, чтобы больше никогда не вернуться.
Он умер, не досаждая своим хозяевам лишними хлопотами. Но хозяева долго искали его в лесу. А мы, ватага приезжающей на каникулы детворы, целое лето прочесывали ближайший лес в надежде найти останки этого Великого Пса и захоронить их. Дядя Федя даже сделал деревянный крест и вырезал Его имя.
Но Пушок ушел в вечность, задав нам еще одну свою загадку.
Осталась только память об этой замечательной собаке. Я стала совершенно иначе смотреть на мир людей и собак.
Галина Медведко
04. 2007 г.