Четыре Ступени
Шрифт:
Журнал скоро отыскался. Опять через пару дней. На перемене подбежала, запыхавшись, Ирочка Кахаева.
– Светлана Аркадьевна! Вас завуч к себе в кабинет зовёт, - перевела дух, в лицо не смотрела. Светлана насторожилась.
– Зачем? Не знаешь?
– Знаю, - выдохнула Ирочка.
– Наш журнал нашли. В мусорном баке, за школой.
У Светланы похолодело внутри. Перед мысленным взором замаячил напророченный Люськой выговор с занесением в трудовую книжку. Спросила немеющими, деревянными губами:
– Обгорелый?
– Ой! Откуда вы… - распахнула глаза Ирочка. Не договорила фразу.
“От Панкратовой, -
– От провидицы школьной”. На негнущихся ногах она отправилась в кабинет к завучу. Ирочка растерянно смотрела ей вслед.
Если бы к другим неприятностям выговор в трудовую книжку всё-таки вкатили… Тогда бы Светлана уверовала в Люську, как древние греки в дельфийского оракула. Однако, как всегда, предполагаемый ход событий был нарушен человеческим фактором. Неожиданно вмешался Дубов.
По поводу ЧП, одно за другим следующих в классе Светланы, созвали дополнительный педсовет. На сей раз расширенный. Поначалу долго ругали классного руководителя. Затем так же долго решали, как наказать обнаглевший седьмой “Б”. Журнал новый заводить, оценки восстанавливать, пусть детишки зачёты по всем темам всех предметов сдают. После уроков, само собой, в свободное время.
– Делать мне больше нечего, как только до конца мая после уроков у них зачёты принимать!
– выкрикнула математичка Сорокина так, что перекрыла общий гвалт. Понять Сорокину было можно. У неё же одни письменные зачёты намечались. В таком количестве! Одуреть! Ставку Шергуновой на текущий год Лев Яковлевич разделил между собой и Сорокиной. Только у директора изначально было шесть часов нагрузки, а у Сорокиной двадцать восемь. Плюс тетради. Контрольные, самостоятельные и прочая ковыряловка, не считая кабинета и классного руководства.
– Вы что-то предложить намерены?
– встрепенулся директор.
– Ничего особенного, - недовольно отозвалась Сорокина.
– Про двойную бухгалтерию вспомнила.
В кабинете почти сразу установилась тишина. Тема, затронутая математичкой, именно в их школе негласно находилась под запретом. Многие учителя в обычных общих тетрадях или в ежедневниках дублировали страницы журналов тех классов, где вели часы. Очень удобно. Можно рисовать любые знаки, зачёркивать, исправлять, ставить бесконечные точки или плюсы с минусами, делать пояснительные записи. Можно работать с оценками дома. В результате педагоги на уроках пользовались своими тетрадками, в конце недели перенося все оценки и буковки “н” в официальные журналы. Кое-кто, бессовестный, и в конце месяца. На школьном жаргоне назывались сии действия ведением двойной бухгалтерии. Всю неделю журналы пустые, а в пятницу уже “расписанные”. Галина Ивановна жутко боялась проверок из “района” и “города”. Вдруг нагрянут без предупреждения среди недели, и что? Пустые журналы. Гоняла за двойную бухгалтерию почём зря.
– А кто двойную бухгалтерию не ведёт?
– раздался чей-то осторожный голос. Явно человек подстраховывался от “наездов” завуча. Та уже приняла боевую стойку, приготовилась к исполнению обязанностей прокурора. Её, слава богу, опередил директор.
– Тот и будет до конца мая зачёты принимать, - отрезал он.
Галина Ивановна чуть не подавилась. Кинула взгляд на директора и поняла, что на сей раз свою позицию отстаивать бесполезно. Но, ох, как ей не хотелось сдаваться без боя. Ох, как не любила она, когда
– Хорошо, Лев Яковлевич, оценки в новом журнале мы по двойной бухгалтерии восстановим. А седьмой “Б” у нас без наказания останется? Этим наглецам, что, так с рук и сойдёт?
Лев Яковлевич задумался, постукивая пальцами по столешнице. И остальные задумались. Наказать надо обязательно. Но как? Как их накажешь? Нет в школе действенных методов наказания. Раньше исключить можно было. Насовсем или временно. Сейчас учитель права не имеет ученика с урока выгнать. Ученики сами себя с превеликим удовольствием с уроков повыгоняют, только намекни. Как поступить? Родителей вызвать? Родительское собрание провести? А толку? Ну, нет механизмов наказания в простой средней общеобразовательной школе, и всё тут.
Галина Ивановна тем временем победоносно оглядывала вымершее, опустевшее поле битвы.
– Давайте, Кравцову накажем, как классного руководителя. Она в гневе обязательно придумает, как наказать свой класс, - нашёл нестандартный с виду ход физкультурник. Светлана возмущённо повернулась в его сторону, но успела только выпалить:
– Николай Николаевич!
– Зачем вообще кого-то обязательно наказывать?
– раздался спокойный голос Дубова. Светлана моментально крутанулась на стуле в его сторону, тайно надеясь, что вот сейчас её рыцарь без страха и упрёка придумает выход, устраивающий всех.
– Как же без наказания?
– растерялась завуч.
– Павел Николаевич, что вы такое говорите?
– А вы проанализируйте ситуацию, Галина Ивановна, - Дубов говорил так, будто в кабинете, кроме Хмуры и него, больше никого не было.
– Дважды класс провинился. Дважды его наказывали. Помогло? Нет. Класс вообще пошёл в разнос. Знаете, почему? Наказание было неадекватно преступлению. Оба раза наказали сильнее, чем оно того стоило. Седьмой “Б” почувствовал себя несправедливо обиженным. В результате мы сейчас ломаем голову, как наказать их ещё крепче. И получим, извините за выражение, обвал в горах. Мне вот что удивительно. Класс бестолковый, разобщённый. Не только коллектива в нём нет, но даже ядро для будущего коллектива не просматривается. А противостоять нам начинает коллективно.
– Господи, коллектив-то здесь причём?
– всплеснула руками Галина Ивановна, не понимая, куда Дубов клонит. Жест был крайне нехарактерен для неё. Это о многом говорило внимательному наблюдателю.
– Коллективом управлять легче, наказать его проще, - лениво, как бы нехотя подала голос Панкратова, сидевшая в самом дальнем углу и до того молчавшая.
– Это азы школьной психологии и педагогики. Вот у Макаренко…
– Да погодите вы со своим Макаренко, - нетерпеливо и довольно грубо оборвала Люську Хмура.
– Так что нам делать-то? А, Павел Николаевич?
– Коллектив в классе создавать, - пожал плечами Дубов.
– И как это делать прикажете?
– не удержавшись, подпустила ехидцы в голос Галина Ивановна.
– Совместными значимыми для класса делами. Учиться осталось всего ничего. Полтора месяца, не считая майских праздников, - Павел Николаевич размышлял вслух.
– Сейчас ничего особого для них уже не придумаешь. Хотя… Пусть их Светлана Аркадьевна после практики в поход с ночёвкой сводит.
– Что?
– обомлела Светлана.
– Павел Николаевич! Да вы… Да я…