Четыре вечера с Владимиром Высоцким
Шрифт:
Рязанов. А когда появились первые поэтические опыты, вы помните?
Нина Максимовна. Мне кажется, что это было на первом курсе, когда начались капустники. В основном Володя писал тексты для них. А гитара у нас в доме была всегда.
Рязанов. Он начал играть еще в детстве?
Нина Максимовна. Нет, он не умел играть, но все мои сестры играли на музыкальных инструментах. Все какие-то легенды ходят о том, что я, мол, ему первые аккорды показала. Я не знаю, может быть, кто-то и показывал ему эти аккорды. Но перед днем рождения, по-моему, ему было лет семнадцать, он мне говорит: «Ведь ты все равно будешь мне что-нибудь для подарка искать?» Я говорю: «Да, я хотела фотоаппарат купить». Он говорит: «Нет, ни в коем случае, я фотографировать не буду, потому что я не могу сидеть и корпеть, проявлять, закреплять. Не трать деньги. Ты лучше купи мне гитару». Это было просто тогда.
Рязанов. И вы купили?
Нина Максимовна. И я купила ему гитару и самоучитель Высоцкого, какой-то Михаил Высоцкий был, гитарист. А он говорит: «А это зачем —
КУПОЛА
Михаилу Шемякину
Как засмотрится мне нынче, как задышится! Воздух крут перед грозой — крут да вязок. Что споется мне сегодня, что услышится? Птицы вещие поют — да все из сказок! Птица Сирин мне радостно скалится — Веселит, зазывает из гнезд. А напротив — тоскует-печалится, Травит душу чудной Алконост. Словно семь заветных струн Зазвенели в свой черед — Это птица Гамаюн Надежду подает! В синем небе, колокольнями проколотом, Медный колокол, медный колокол То ль возрадовался, то ли осерчал… Купола в России кроют чистым золотом, Чтобы чаще Господь замечал… Я стою, как перед вечною загадкою, Пред великою да сказочной страною — Перед солоно· да горько-кисло-сладкою, Голубою, родниковою, ржаною. Грязью чавкая жирной да ржавою, Вязнут лошади по стремена, Но влекут меня сонной державою, Что раскисла, опухла от сна. Словно семь богатых лун На пути моем встает— То мне птица Гамаюн Надежду подает. Душу, сбитую утратами да тратами, Душу, стертую перекатами, Если дб крови лоскут истончал, Залатаю золотыми я заплатами, Чтобы чаще Господь замечал…ТОВАРИЩИ УЧЕНЫЕ
Товарищи ученые! Доценты с кандидатами! Замучились вы с иксами, запутались в нулях! Сидите, разлагаете молекулы на атомы, Забыв, что разлагается картофель на полях. Из гнили да из плесени бальзам извлечь пытаетесь И корни извлекаете по десять раз на дню. Ох, вы там добалуетесь, ох, вы доизвлекаетесь, Пока сгниет, заплесневеет картофель на корню! Автобусом до Сходни доезжаем, А там — рысцой, и не стонать! Небось картошку все мы уважаем, Когда с сольцой ее намять! Вы можете прославиться почти на всю Европу, коль С лопатами проявите здесь свой патриотизм. А то вы всем кагалом там набросились на опухоль, Собак ножами режете, а это — бандитизм! Товарищи ученые, кончайте поножовщину, Бросайте ваши опыты, гидрид и ангидрид! Садитесь, вон, в полуторки, валяйте к нам, в Тамбовщину, А гамма-излучение денек повременит. Полуторкой к Тамбову подъезжаем, А там — рысцой, и не стонать! Небось картошку все мы уважаем, Когда с сольцой ее намять! К нам можно даже с семьями, с друзьями и знакомыми, Мы славно тут разместимся, и скажете потом, Что бог, мол, с ними, с генами, бог с ними, с хромосомами, Мы славно поработали и славно отдохнем! Товарищи ученые, Эйнштейны драгоценные, Ньютоны ненаглядные, любимые до слез! Ведь лягут в землю общую останки наши бренные, Земле — ей все едино: апатиты и навоз. Так приезжайте, милые, рядами и колоннами, Хотя вы все там химики и нет на вас креста, Но вы ж ведь там задохнетесь за синхрофазотронами, А тут места отличные — воздушные места! Товарищи ученые! Не сумлевайтесь, милые: Коль что у вас не ладится — ну, там, не тот аффект, — Мы мигом к вам заявимся с лопатами и с вилами, Денечек покумекаем — и выправим дефект!ОНА БЫЛА В ПАРИЖЕ
Наверно, я погиб: таза закрою — вижу. Наверно, я погиб: робею,…Специально для съемки в нашей передаче и в программе Н.Крымовой из Парижа прилетела вдова Высоцкого, французская актриса Марина Влади. Я думал, что смогу снять ее в квартире, где она прожила с Володей последние пять лет. Но Марина наотрез отказалась даже войти в бывший свой дом, и мы снимали интервью с ней в том же самом здании, но в другой квартире, а именно в квартире кинорежиссера Александра Митты. Причем Марина очень беспокоилась, чтобы зрители не подумали, будто съемка произведена в ее бывшем жилище, и просила, чтобы из передачи было бы понятно: снимали в другом месте. Это была ее последняя просьба перед отъездом, переданная мне через актера В Абдулова. Снимая эту четырехсерийную программу, я встречался со многими друзьями и родными Высоцкого, окунулся в его окружение, и меня глубоко огорчил раздор, расстроили распри, раздирающие людей, которых Володя любил. И когда я думаю об этом, у меня перед глазами встает сам Владимир Высоцкий. Как бы он посмотрел на эту возню вокруг ^его имени, что бы он подумал, как бы отнесся к тому, что близкие ему люди порочат друг друга, зачастую не выбирая выражений? И как только они не могут понять, что подобными действиями играют на руку обывателям, недругам Высоцкого, оскверняя тем самым память поэта…
Мой первый разговор с Мариной Влади произошел еще в марте 1986 года, когда я приезжал в Париж на премьеру «Жестокого романса». Тогда я еще не получил разрешения делать передачу, но хотел использовать свой приезд во Францию и снять там интервью с вдовой поэта, так сказать, впрок. Однако ничего не вышло: через полчаса после нашего телефонного разговора она должна была улетать в Белград на съемки. Но я договорился с Мариной, что она ради этого интервью специально прилетит в Москву.
И вот мы расположились в квартире, гостеприимно предоставленной нам Александром Миттой.
Рязанов. Марина, я рад вас видеть в Москве и признателен вам за то, что вы откликнулись на наше приглашение и прилетели специально для того, чтобы принять участие в передаче, посвященной Володе Высоцкому.
Влади. Ну, я думаю, это естественно.
Рязанов. Скажите, пожалуйста, когда вы с ним познакомились и как это произошло?
Влади. Я была в театре на Таганке…
Рязанов. Как зритель?
Влади. Как зритель, да. Я смотрела «Пугачева», он играл Хлопушу. И мне про него уже говорили много, про актера, про певца.
Рязанов. А песни какие-то его вы уже слышали до этого?
Влади. Я слышала одну песню про кроликов и алкоголиков, там женщина хочет быть похожей на Марину Влади. Сыновья мои, которые отдыхали в пионерском лагере, сказали: «Мама, кто-то про тебя песню написал». Ну и я, конечно, эту песню услышала. Это смешно было очень. Потом меня повели в театр, и я обалдела от спектакля и от Володиной работы особенно. Это был 67-й год… Вот, и потом мы очень долго дружили, до 68-го года.
Рязанов. Значит, вы после спектакля зашли к нему за кулисы?
Влади. Мы пошли в Дом актера, как всегда делается после спектакля, и там он сидел тоже. Мы поговорили немножко. Потом он пел; мы поехали к друзьям, и он пел.
Рязанов. Ну и какое первое впечатление было, простите, у вас от него?
Влади. Самое, конечно, большое впечатление — это на сцене. В тот момент я понимала русский язык, но не все… И, конечно, остроту текстов я не могла так полностью понять. Первым делом, я была потрясена работой актера. Потому что в роли Хлопуши он выдавал всю свою силу и весь трагизм. Он трагик был. Потом мы сидели, он пел мне песни всю ночь, влюбился сразу, сказал мне это сразу. Это было смешно для меня, потому что, вы знаете, актрисе часто говорят такие слова. Мы потом долго дружили.
Рязанов. И вы вернулись во Францию?
Влади. Я была на кинофестивале, потом уехала, а через некоторое время вернулась на съемки к Юткевичу. И вот тут-то мы и стали встречаться часто. И так произошло то, что у всех происходит. Мы женились с ним позже, намного позже, мы жили вместе два года. Было очень сложно: где жить, как… Я все-таки француженка, актриса знаменитая. Но нам не очень мешали. И когда, в общем, мы решили жениться, все это произошло довольно спокойно.