Четыре йоги
Шрифт:
31. Завершается последовательное превращение качеств, ибо все закончено.
Навеки прекращается превращение качеств, переход из вида в вид.
32. Изменения, которые существуют по отношению к моментам времени и воспринимаются с другого конца [конца серии], суть последовательность.
Здесь Патанджали дает определение последовательности тех изменений, которые существуют по отношению к моментам времени. Когда я мыслю, мысль постоянно преобразуется, но я отдаю себе отчет в этом лишь в конце размышления. Это и имеется в виду под последовательностью: ее нет для всеведущего ума. Для него все сиюминутно, а прошлое и будущее перестали существовать. Время остановлено, все знание сиюминутно, все познается озарением.
33. Кайвалья — это производимое в обратном порядке свертывание деятельности качеств, не имеющих для пуруши цели действия, или установление силы знания в собственной природе.
Природа выполнила свою задачу, бескорыстную задачу, которую она, наша заботливая нянька, взяла на себя. Она осторожно повела за собой все позабывшую душу, показала ей всю вселенную, все многообразие ее проявлений, поднимая душу все выше переселением из одного тела в другое, пока не возвратилось к душе ее утраченное величие и не вспомнила она о своем естестве. Тогда добрая мать отправилась назад, за другими, заблудившимися в пустыне жизни. Так трудится она без начала и без конца. И так через радость и страдание, через добро и зло течет нескончаемая река душ, вливаясь в океан совершенства и самореализации.
Слава им, познавшим свою природу. Да будет на нас их благословение!
ДЖНЯНА-ЙОГА [110]
НЕОБХОДИМОСТЬ
Среди факторов, которые повлияли и продолжают влиять на формирование судеб рода человеческого, наиболее сильным является тот, чье воздействие мы зовем религией. Религиозный фактор лежит в основе всех социальных институтов, и он же — сильнейший импульс, объединяющий людей. В очень многих случаях узы религии оказываются прочнее расовых, территориальных или даже семейных. Известно, что люди, почитающие одного Бога, исповедующие одну веру, настойчивее и крепче держатся друг за друга, чем члены одной семьи, даже родные братья. Делалось много попыток раскрыть происхождение религии. Древние религии, существующие и поныне, утверждают свое сверхъестественное начало, ведут свой генезис не из человеческого мозга, а откуда-то извне.
110
«Джняна-йога» составлена из записей лекций Вивекананды в Нью-Йорке зимой 1895/96 г. На русском языке была издана в 1914 г. (Вивекананда. Джняна-йога. Лекции. Пер. Я.Попова, СПб., 1914).
Перевод сделан с издания: The Complete Works of Swami Vivekananda, v.2. Calcutta, 1989.
В джняна-йоге путь выхода человека из мира соотносится с его же собственным «правильным мышлением». Джняна-йога исходит из положения о тождестве индивидуальной души человека с Высшей Реальностью. Человеку свойственно заблуждаться: он не понимает своей собственной природы и соотносит себя со своим телом. Он полагает, что он действует в этом мире и наслаждается плодами деяний. Истина же состоит в том, что с точки зрения Высшей Реальности в мире все «иллюзорно», в том числе и человеческая деятельность. Высшая Реальность существует сама по себе, она не затронута действием. Так ветер колеблет воду в кувшинах, где отражается солнце, но колыхание многих отражений солнца не затрагивает настоящее солнце. Задача человека в том и состоит, чтобы так подготовить свой ум, чтобы преодолеть эту «завесу заблуждения», осознать в акте интуитивного прозрения, что он един с Высшим, что нет ни «самости», ни «желания» — причин действий. Соответственно, это «озарение» означает, что он познал Наивысшее и больше уже никогда не возродится в человеческом мире.
В современной науке получили распространение две теории: теория духов и теория эволюции идеи Бесконечного. [111] Одни ученые считают началом религиозной идеологии поклонение предкам, другие берут за начало персонификацию сил природы. Человек желает сохранить память о предках и верит, что они продолжают жить после физической смерти, он заботится о пище для них, и, в известном смысле, он им молится. Понемногу эти верования выросли в религию.
Изучая религии Египта, Вавилона, Китая, народов Америки и других, мы ясно видим, что начало им было положено культом предков. В основе верований древних египтян было представление о душе как двойнике: в теле каждого человека жил другой, очень на него похожий, когда человек умирал, двойник покидал тело, но продолжал жить. Однако жил двойник лишь до тех пор, пока оставалось сохранным мертвое тело, почему египтяне и проявляли такую заботу о трупах. Для их сбережения возводились гигантские пирамиды, ибо любое повреждение тела немедленно сказывалось и на двойнике. Совершенно очевидно, что здесь мы имеем дело с поклонением предкам. Идею двойника мы обнаруживаем и в Вавилоне, с некоторым, однако, отличием: двойник полностью утрачивает чувство любви, он пугает живых, заставляя давать ему пищу и всячески помогать ему. Двойник даже собственных детей и жену больше не любит. Следы культа предков есть и в религии Древней Индии, что же касается Китая, то там поклонение предкам есть не только основа религии, но и ее нынешнее содержание во всей этой огромной стране. Собственно говоря, культ предков и является единственной религией, распространенной в Китае. Все это как будто подтверждает точку зрения сторонников теории культа предков как начальной стадии религии.
111
В европейском обществознании XIX в. существовало много теорий происхождения религии. Вивекананда излагает точки зрения позитивистов — Г.Спенсера, О.Конта, Дж. С.Милля, а также Макса Мюллера, с трудами которых он был хорошо знаком.
С другой стороны, есть ученые, [112] которые доказывают примерами из древнеарийской литературы, что религия произошла от поклонения силам природы. [113] Хотя Индия изобилует свидетельствами существования культа предков, в древнейших источниках о нем нет упоминаний, и современные исследователи склоняются к теории обожествления природы. Кажется, что человеческий ум так и старается заглянуть за завесу. Восход солнца, вечер, наступление ночи, ураган, ошеломляющие, гигантские силы природы, ее красота — все это притягивает ум, который стремится понять их. Стремясь проникнуть в их суть, человек наделяет явления природы человеческими качествами, наделяет их душами и телами, иногда прекрасными, иногда трансцендентными. И все это приводит к тому, что явления природы превращаются в абстракции, персонифицированные или неперсонифицированные. То же самое происходило и с древними греками: вся их мифология — это абстракция обожествленных сил природы; и то же самое можно сказать о древних германцах, о скандинавах, обо всех других арийских народах. Иными словами, как будто подтверждается и точка зрения сторонников теории происхождения религии от персонифицированных сил природы.
112
Имеется в виду Макс Мюллер (1823–1900), немецкий ученый, всю жизнь проработавший в Англии. Он рассматривал древнеиндийскую религию как самый начальный этап религиозного сознания вообще и называл Веды памятником «детства человечества». По его мысли, религиозные представления растут, эволюционируют, развиваясь от самой простой «клеточки» религии в сложные системы, завершающиеся в христианстве — высшем, как он считал, «богопознании теизма».
113
В XIX в. мысль о родстве ряда европейских и некоторых восточных языков, высказанная в XVIII в., получила дальнейшую научную разработку в трудах многих ориенталистов Европы. Было определено близкое родство языков народов Индии, Ирана (языки индийские, иранские) с языками отдельных регионов Западной и Восточной Европы (языки греческий, латинский, кельтский, немецкий, славянские и др.). Была выдвинута гипотеза о единой для многих народов прародине. Поскольку письменные памятники Древней Индии и Древнего Ирана были самыми ранними в хронологическом отношении, а говорили они об «арьях», было высказано мнение, что «арья» — это название для всей общности народов, некогда живших вместе «под единой крышей», позднее расселившихся по всей Европе, а примерно в 1500–1200 гг. до н. э. «завоевавших» Индию. Предполагаемых носителей общего «праязыка» назвали «арийцами». Появились и такие работы, в которых эта общность, говорившая на некоем общем праязыке, представала как воплощение лучших черт «цивилизованного» мира. Несостоятельность вводимых в научный оборот понятий «арийская раса», «арийские нации», «индоевропейская раса» и др. была обнаружена достаточно быстро. Ошибка состояла в смешении языковой и расовой классификации, и, разумеется, не было оснований говорить об «арийцах» как о представителях «высшей расы».
В XX в. чисто мифическая теория «арийской расы», научная несостоятельность которой была ясна уже в 60-е годы XIX в., привлекалась идеологами нацизма с самых прагматических позиций. На ее основе делалась попытка создать иллюзию достоверного прочтения историко-культурного материала и использовать его как одно из обоснований всей внешней и внутренней политики фашистской Германии.
В Индии в XIX в. теория «арийской общности» не была подвергнута серьезному теоретическому осмыслению. Она была замечена, о ней упоминают индийские историки. Тем не менее чаще всего индийские общественные и политические деятели пользовались понятиями «арий», «арийский» и пр., как не несущими особой смысловой нагрузки и, безусловно, не означающими превосходства, основанного на расовом принципе. Примерно так употребляет слово «арий» и образованные от него слова и Вивекананда. Он пользуется им, скорее, для обозначения неких общих признаков цивилизационного плана, обусловленных общими историческими судьбами, едиными элементами веками складывавшейся
Обе точки зрения, несмотря на их кажущуюся противоречивость, могут быть соединены на основе того, что мне представляется подлинным зародышем религии и что я назвал бы стремлением преодолеть ограниченность чувственных восприятий. Либо человек отправляется на поиски духов своих предков, духов умерших, желая понять, что происходит после смерти тела, либо стремится проникнуть мыслью в механизм действия могущественных сил природы. В любом случае он пытается преодолеть границы мира чувственных восприятий. Они не удовлетворяют его, он хочет узнать, что за ними. В этом нет ничего таинственного. Мне кажется вполне естественным, что началом религии могли стать сны: во сне и через сон человек мог прийти к идее бессмертия. Разве сон не прекрасное состояние? Как нам известно, дети и люди неискушенные не делают большой разницы между сновидениями и явью. Что может быть естественнее, чем в силу естественной же логики задуматься над тем, что во время сна, когда тело выглядит мертвым, ум продолжает действовать? А коли это так, то не просто ли прийти к заключению, что, когда тело погружается в смертный сон, все равно что-то продолжает действовать? Мне это представляется более естественным объяснением сверхъестественного; отталкиваясь же от идеи сна и смерти, человеческий ум продвигается ко все более высоким концепциям. Конечно, со временем большая часть человечества осознала, что сновидения не подтверждаются явью, что во сне человек не получает новую жизнь, а просто воспроизводит опыт бодрствования.
Но поиск уже начат, и этот поиск обращен вовнутрь человека. По мере все углубляющегося исследования различных состояний ума человек обнаружил состояния и более высокие, чем сон или бодрствование. Речь идет о таком признаваемом всеми организованными религиями мира состоянии, как экстаз или прозрение. Основатели этих религий, пророки или посланники Бога, испытывали состояния, которые нельзя назвать ни сном, ни бодрствованием и которые открывали им доступ к новой категории явлений, относящихся к тому, что именуется царством духа. Восприятия в этом состоянии обретали интенсивность, неизвестную нам в повседневной жизни. Взять, например, брахманизм. [114] Считается, что Веды были написаны риши — мудрыми людьми, осознавшими определенные факты. В дословном переводе санскритское слово «риши» [115] означает «увидевший мантры» — мысли, изложенные в ведических гимнах. То были люди, которые заявили, что осознали — или прочувствовали, если позволительно сказать так о сверхчувственном явлении, — определенные факты, затем изложенные ими. Примерно то же заявляют зачинатели иудаизма и христианства.
114
Индуизм формировался в течение тысячелетий, проходя через различные стадии, которые ученые сейчас называют так: ведизм, брахманизм, собственно индуизм. Ведизм соотносится с верованиями, отразившимися в гимнах Вед, особенно в самом раннем ведическом сборнике РВ; с брахманизмом связывается тот комплекс религиозных представлений, взглядов, правил и социальных установлений, который сложился к концу ведийской эпохи, примерно в I тыс. до н. э. Он отразил во многом новые взгляды на пантеон богов, религиозную практику, эсхатологические концепции древних индийцев. Наконец, позднее, ближе к VII в. н. э., сформировался тот комплекс идей и практических предписаний, который принял название индуизма.
115
См. примеч. 26 к «Карма-йоге».
Исключение составляют разве что буддисты некоторых сект, [116] получивших распространение на юге. Возникает вопрос: если буддисты не верят ни в Бога, ни в душу, как могла эта религия произойти от сверхчувственного восприятия? Дело в том, что и буддисты утверждают существование извечного морального закона, который нельзя объяснить в рамках нашего мира. Будда обнаружил его, открыл, находясь в сверхсознательном состоянии. Те из вас, кто знаком с жизнеописаниями Будды, хотя бы с таким кратким, как в прекрасной книге «Свет Азии», [117] помнят, что Будда изображается сидящим под священным деревом бодхи, [118] в сверхсознательном состоянии. Именно таким путем, а не интеллектуальными умозаключениями пришел он к своему учению.
116
Имеется в виду неприятие в раннем буддизме идеи Бога в принципе и идеи души человека. Хотя в раннем буддизме и сохранялись многие из ведических богов (Индра, Яма и др.), буддисты считали их могущественными только в мирских делах: они не в силах помочь верующему в достижении нирваны, главной цели буддистов, так как и сами боги находятся под действием закона кармы. Место Бога в раннем буддизме занимал всеобщий нравственный закон кармы, и соответственно путь достижения высокой цели не увязывался ни с божественным милосердием, ни с посторонней помощью. По-новому сравнительно с ранневедийскими и общеиндийскими представлениями решался в буддизме и вопрос о душе человека. В отличие от ведийских-брахманистских-индуистских теорий, в основе которых лежит представление о душе как вечном, чистом, внеприродном компоненте человека, буддисты разработали так называемую теорию «анатма» («отсутствие души»). Согласно их воззрениям, само формулирование идеи души было бы противоречиво по определению, поскольку душа в таком случае должна бы пониматься как неизменная, субстанциальная сущность, а это, согласно общим основаниям буддизма, утверждающим вечность «потока сознания», невозможно в принципе.
117
См. примеч. 48 к «Карма-йоге».
118
Согласно преданию, Будда получил просветление, сидя в Бодх-Гае под деревом боддхи. Оно почитается как священное дерево; буддисты утверждают, что при всех природных катаклизмах оно гибнет последним, а возрождается первым.
Иными словами, все религии утверждают факт огромной значимости: человеческий ум в определенные моменты способен подниматься не только выше чувственных восприятий, но и выше логических построений. Выйдя на этот уровень, он сталкивается с фактами, которые не могли быть восприняты чувствами и не могли быть осознаны логическим путем. Эти факты и лежат в основе всех религий мира. Мы, без сомнения, вправе подвергнуть их проверке разумом. Тем не менее все религии на свете приписывают уму удивительную способность преодолевать ограниченность чувственных восприятий, равно как и ограниченность разума. Религии выдвигают на первый план эту способность как факт.
Помимо вопроса о том, в какой степени справедливы утверждения религий, мы обнаруживаем черту, общую для них всех: речь идет о чем-то абстрактном, скажем, по сравнению с конкретностью физических открытий. В религиях высокоорганизованных эти абстракции приобретают чистейшую форму Единой Абстракции — либо в виде Абстрактного Присутствия, либо Вездесущего Существа, либо Абстрактной Личности, называемой Богом, либо Морального Закона, либо, наконец, Абстрактной Сути, пронизывающей собою все.
В последнее время наблюдаются попытки создания религии, которая обошлась бы без сверхчувственных открытий, но дело кончается тем, что все новые религии обращаются ко все тем же древним абстракциям, но под новыми именами: «Моральный Закон», «Идеальное Единство» и т. д. Это может лишь служить подтверждением тому, что абстракции имеют внечувственную природу. Никому из нас не доводилось видеть Идеального Человека, однако нас призывают верить в него. Никому не доводилось видеть и совершенного человека, однако без идеала невозможно двигаться вперед. Тем не менее факт налицо: сколь бы ни были различны религии, они все содержат в себе Идеальную Абстракцию, будь то персонифицированный идеал или неперсонифицированное существо, закон, присутствие или суть. Мы постоянно стремимся возвыситься до этого идеала. Человек, кем бы он ни был, где бы ни жил, имеет некий идеал безграничной силы. Каждый человек имеет некий идеал беспредельного наслаждения. Большая часть деятельности, наблюдаемая нами, как раз и направлена или на достижение безграничной власти, или на достижение беспредельных наслаждений. Есть немногие, кто достаточно быстро начинает понимать, что, как бы они ни рвались к безграничной власти, она недосягаема в мире чувств. И так же быстро начинают понимать, что в мире чувств невозможно беспредельное наслаждение. Иными словами: чувства слишком ограниченны, тело слишком ограниченно, чтобы выразить Бесконечное. Бесконечное не может выявиться через конечное, человек рано или поздно осознает это и отказывается от таких попыток. Вот этот отказ, отречение от попыток и есть начало всякой этики. Отречение составляет фундамент этики. На свете нет этического кодекса, который не был бы построен на отречении.