Четыре зеркальца
Шрифт:
Было это так. Возвращалась она с прогулки, выезжает на поляну и видит, стоит вороной жеребец красоты неописуемой с белой звездой во лбу, нервный, на месте не стоит – танцует да похрапывает. А на жеребце – всадник в синем мундире с золотыми пуговицами, на плечах эполеты, волосы черные, как смоль, а глаза синие и строгие.
Как увидала Елена того всадника, так вокруг что-то случилось. Птицы петь перестали, и словно ночь опустилась темная, ни звезд, ни луны. Скачет она сквозь эту ночь, а впереди всадник на черном коне в синем мундире с золотыми эполетами. Скачут они, а по сторонам по шесть в ряд выстроились богатыри
Молодого графа звали Александром, глаза у него были синими, как у маленького ребенка, лицо чистое, словно из мрамора изваянное, нос прямой, тонкий, и весь он – вылитый римский патриций, бюст которого у отца в кабинете стоял. Влюбилась Елена в графа без памяти, день и ночь о нем думала, и нисколько это ее не мучило, потому что была она счастлива – Александр ее тоже любил. Они катались верхом, гуляли, взявшись за руки, читали стихи и даже танцевали просто так, без музыки.
Любовь молодого графа казалась княжне слишком возвышенной – он целовал руку, а ей хотелось большего. Холодна была эта любовь, словно парил граф в ночном небе или смотрел из глубины замерзшего пруда. Елене даже страшно становилось – не замерз ли он там совсем, в этом пруду, жив ли еще.
И вот однажды, возвращались они с утренней прогулки, ехали рядом, рука об руку. Глядь, а навстречу им девушка идет, дочка старухи ворожеи, повивальной бабки. Бабку эту в деревне не любили – чистая баб-яга, седая, сгорбленная, волосы клочьями в стороны торчат, нос крючком. Но кровь старуха останавливать умела, грыжу заговаривала, а когда принимала роды, детки рождались здоровыми и веселыми.
Бабкину дочку звали Диной, и лет ей было ровно столько, сколько и молодой княжне. Обе они любили всякую живность, но к Елене звери сами тянулись, в щечку норовили лизнуть или бочком потереться, а дочку ворожеи слушались, становились покорным, не брыкались, но и корма из рук не брали. Елене это казалось странным, но старухина дочка была рыжей, как огонек, а звери огня боятся.
Дина и лошадей ковать помогала, и коров лечила и коз, и кур, но боялись ее деревенские ничуть не меньше, чем саму бабку – сглазить могла, заколдовать. Боялись, но заглядывались. Бегали парни к Дине, дрались из-за нее, некоторые просто с ума сходили, но ненадолго. Уговор был с ее матерью, если что плохое из-за Дины случиться, не жить им в этой деревне, а может и вообще не жить.
Так вот, едут княжна и граф, а навстречу им дочка ворожеи. Остановилась, ждет, когда проедут, а сама на графа смотрит, и взгляд у нее, словно воск свечи тает, и как полуденное небо, раскаленное жаром дышит. Подъехали, лошадь Елены голову опустила, а жеребец графа как взбрыкнет! Копытом ударил, чуть Дину не задел. Она так и села в траву. А граф и бровью не повел, мол, так и надо, нечего под ноги лезть. Елена оглянулась и видит:
Никогда такого раньше не случалось, чтобы лошадь на Дину фыркнула, или сама она заплакала. Другие рыдали, а она и слезинки не уронит. Случай тот княжне запомнился, но бабкина дочка им больше не встречалась и на княжеский двор наведываться перестала.
В ту пору жила в доме князя еще одна девушка – дочка управляющего, с именем нежным, как цветок, Лилией ее звали. Лицом Лиля была светла и кругла, как полная луна в черном небе, с черными волосами и глазами такими темными, что не разобрать, карие они или черные.
Отец Лилии управлял поместьем князя. Жены у него, как и у хозяина, не было, и это их когда-то сблизило. Лилия помогала отцу вести дела, занималась подсчетами, знала иностранные языки, и кое-чему сумела научить и молодую княжну. Не по годам рассудительной девушке порой приходилось выступать в роли мудрого судьи, чем она снискала всеобщее уважение, как во владениях князя, так и за его пределами. Даже старый граф, отец Александра, когда приезжал в свое имение, не раз беседовал с Лилей и всякий раз оставался доволен, а оставшись доволен, советовал князю выгнать управляющего и все дела передать смышленой девушке. На что князь отвечал, что расставшись с отцом, придется расстаться и с дочерью.
Но князь отвечал так вовсе не из-за Лилии и не из-за ее отца – высокого, худого как щепка, старика, в круглых очках, с водянистым взглядом и скрипучим голосом. Дело было в самом князе. Советы и просьбы графа он на дух не переносил. Когда-то они были дружны, но между ними встала женщина – то ли принцесса, то ли графиня, которую князь отбил у турок, а граф погубил. Принцесса умерла, князь с графом помирились, но обида осталась.
И вот прошло лето. Вдоволь нагулявшись и натанцевавшись с молодой княжной, Александр укатил обратно к отцу в Петербург.
Настала осень, падали листья, Елена скакала по голым полям, но сердце ее рвалось к любимому. Надеялась она, что молодой граф испросит у отца разрешения жениться на ней и в следующий приезд сделает предложение.
Пришла зима, за ней весна, а за ней и лето, и в отцовское имение снова приехал молодой граф. Был он так же приветлив, но отношение его к Елене переменилось. Словно узнал он о ней что-то нехорошее и, хоть, не поверил, стал больше приглядываться и прислушиваться, стал осторожничать, как будто, его о чем-то предупредили, а может, так оно и было.
И вот в один прекрасный день, который сразу перестал быть прекрасным, Елена узнала, что через три дня Александр уезжает, и руки ее просить не будет. Отец молодого графа против этого брака. Не хочет он родниться с князем, а причина – в ларце, который хранится у князя и предназначен в приданое княжне. Так Лилии сказал сам Александр.
Ларец, о котором шла речь, достался князю вместе с другими трофеями в одну из русско-турецких компаний. Пылился он в шкафу, но князь строго-настрого запретил его открывать до замужества Елены и рождения наследника. Раньше никак нельзя – дурное может случиться с княжной и ее детьми.
Но как не открыть ларец, если в нем ответ, будет она счастлива или нет? Если этого не сделать сейчас, то может статься этот ответ никогда уже и не понадобится – умрёт Елена от тоски и любви своей неразделенной.
Конец ознакомительного фрагмента.