Четыре

Козлов Сергей Владиславович

– Да…

– Это сейчас воруют, а тогда мы вели учет и контроль! Да! Поэтому я знаю, как правильно распределять финансы. Как их беречь для будущих поколений.

– Это замечательно, – выразил я свое восхищение ее любимым словом.

– Думаете, старая еврейка пудрит вам мозги? – как-то по-одесски, но совершенно точно прочитала она мои мысли. – Моего отца, между прочим, назвали в честь Иоанна Богослова, – зачем-то сообщила она. – Знакомы с ним?

– Лично – нет, но Евангелие в его исполнении мне нравится больше других.

– Вот! А моему деду нравился Апокалипсис. Он утверждал, что с этим сумасшедшим человечеством так и будет! И что? Разве мы это с вами не видим? Придумали этот ковид, эти маски, чтобы закрыть нам рты, а представляете, в Израиле врачи сообщили, что прививки влияют

на репродуктивную деятельность женщин! – Она сказала это таким тоном, как будто собиралась родить дюжину ребятишек. – Скоро все забудут реальное значение слова «спутник», которое я знаю с 1957 года! Но… простите, я отвлеклась, вам надо перестать баловать вашу девочку и отучить ее подсматривать за другими.

– Гертруда Ивановна, Настя ни за кем не подсматривает…

– Да? А откуда она знает, что я ругаюсь с невесткой и настраиваю против нее единственного сына?

– Вы же не делаете этого прилюдно? – резонно спросил я.

– Нет, конечно… – тут же согласилась Гертруда Ивановна и одновременно озадачилась: – Значит, не подглядывает, не подслушивает?..

Надо было как-то срочно разруливать эту ситуацию, и я пошел ва-банк.

– Гертруда Ивановна, могу я вам доверить семейную тайну?

– Я – могила!.. – сказала она это таким убедительным тоном, что я буквально увидел на ее месте прямоугольную яму двухметровой глубины.

– Вот если бы у вас был смертельно болен ваш сын?

– Боря?! – вскинулась она и торопливо зашептала: – Свят, свят, свят… – и только что не перекрестилась. – Настя тяжело больна? – догадалась она. – Потому вы ей всё прощаете…

Мне оставалось только кивнуть, приложив палец к губам. Она сделала шаг ко мне и даже приобняла.

– Простите меня, старую дуру. Меня ведь почему назвали Гертрудой…

И тут я поразил ее своим прозрением:

– Ваш отец любил Германа Гессе и назвал вас в честь его романа «Гертруда»…

Моя собеседница остолбенела. Набрала воздуху побольше, чтобы высказать свое восхищение:

– Я видела, что вы умный человек, но вы очень умный человек.

– Сам себя боюсь, – отшутился я.

– Ага, а я, как глупая героиня романа, часто не замечаю в жизни главного.

– Это вы простите меня… за Настю…

– Да что вы?! Экая ерунда! Она же права! – вдруг призналась Гертруда Ивановна. – Но эта Галина всё равно дура и недостойна моего сына.

– Главное, чтобы они родили вам достойных внуков…

– Ой, и не говорите, – расцвела Гертруда Ивановна и шепотом добавила: – Мне самой не терпится потискать маленьких Борисычей.

Я едва сдержал смех. А на улице с сигаретой в зубах и дурацкой маской на подбородке я улыбался именно как Иванушка-дурачок.

Вернувшись в квартиру Аглаи, я застал последний акт нашей пьесы.

Гертруда Ивановна принесла испеченных собственными руками пирожков с капустой, которые научила ее печь соседка снизу Варвара Петровна, умершая месяц назад от ковида, а также и финиковое варенье, о котором я узнал впервые в жизни. И все трое сидели за чаем на кухне. Настя уже попросила прощения, Аглая и Гертруда Ивановна взаимоизвинились, а я продолжал улыбаться как дурак. И пирожки, и варенье были очень вкусными…

* * *

Я не люблю историй с печальным концом. Их хватает в жизни. Поэтому останови меня, читатель, когда придет время, чтобы эта история не стала такой же… Впрочем, и эту-то меня попросил по старинке записать мой друг Слава Карпенко, надеясь продать ее как идею для кино одному из каналов. А я просто не люблю историй, как о Ромео и Джульетте. Про таких, как я, говорят: печальный оптимист или оптимистический пессимист. Друзья мои часто удивляются, когда я им с радостью сообщаю, что перевернута еще одна страница Апокалипсиса. А во время пандемии уж и последние оптимисты тупиковой цивилизации насторожились. Друзья удивлялись не тому, что я умело предсказываю развитие апокалиптического сюжета, а радуюсь этим судорогам. Впрочем, сначала они надо мной смеялись, когда я еще в девяностых годах сказал, что мы вернем Крым без всяких боевых действий, но, когда это произошло, вспомнили. И с ужасом увидели, что и всё происшедшее на Украине потом я предсказал намного ранее. И войну в Сирии…

Про вирус я не говорил, потому что вирусов этих разработана тьма тьмущая, и он один из немногих. Надо не вирусы считать, а трубящих Ангелов. И друзья не понимали, чему же я так радуюсь, когда говорю: да скорее бы уже! А чего еще ждать от человечества, для которого мерилом всего стала экономическая эффективность?

Даже произносить последнее словосочетание противно. И у техногенной цивилизации может быть мечта. Но теперь и мечту подменили сначала на шуршание бумажных денег, а теперь и на попискивание в глобальной сети электронных, которые и учету-то не поддаются. Искусственному интеллекту никогда не превзойти человеческий, потому как не по образу и подобию, а вот в кабалу электронному кошельку человечество пришло добровольно, исходя из стремления к комфорту. Даже покупать – не отрываясь от кресла. Расплачиваться – не слюнявя купюры. Наивно полагая, что так их виртуальная наличность лучше сохранится, и мысли не допуская, что тот же вовсе не умный интеллект, но по чьему-то приказу может их в одночасье обнулить. Кстати, эту вовсе не утопию Слава тоже просил у меня для сценария фильма-катастрофы. А вот Гертруда Ивановна со мной соглашалась. «Книги и деньги должны быть бумажные! С ними нужны тактильные отношения!» – говорила она. «И чему ты радуешься?» – спрашивал меня Вячеслав Карпенко таким тоном, как будто я накаркал очередную глупость человечества или оправдываю злорадство торжествующих каинитов. «Да скорее бы уже! – повторял я. – Ведь потом будет Новая Земля и Новое Небо. Пусть не для всех, а для тех, кто это заслужил осознанным выбором добра, любви и правды, но хоть кто-то на этой планете будет по-настоящему счастлив. И не будет знать болезней и смерти».

Слава, конечно, в общих чертах знал какие-то ключевые моменты Писания, даже крестик на груди носил, но был из тех, у кого вера имела прикладное значение. Этакий Бог на всякий случай, этакий Спаситель как лучший человек… Слово «эсхатология» [1] таких людей пугает, как меня пугает квантовая физика, о которой я имею весьма смутное представление, но которая, как это ни странно, своими изысканиями проговаривается, что мир не мог возникнуть случайно. Впрочем, не имеет смысла спорить о научных парадигмах: сегодня у них Вселенная расширяется, завтра начнет сужаться, а послезавтра им всё-таки придется задуматься, что даже слитые пространство и время не определяют мир измерений. И придется думать над тем, что без цифр понимал Андрей Рублев, когда писал свою гениальную «Троицу»; придется задуматься над выстраданным христианами Символом веры, в котором еще до всякой физики и время, и пространство были облечены в Вечность, которая может быть только у Бога. И подумать, как же Бог Отец и Бог Сын (рожденный прежде всех век!) и Дух Святый есть одно целое. И преподобный Сергий Радонежский, которому и грамота не давалась сначала, видел решение этой задачи так же ясно, как мы каждый день видим (пока еще) восходящее солнце. И даже слепые знают, что оно есть и восходит…

1

Эсхатология (от др. – греч. ??????? – «конечный», «последний» + ????? – «слово», «знание») – система религиозных взглядов и представлений о конце света, об искуплении и загробной жизни, о судьбе Вселенной и ее переходе в качественно новое состояние. Также отрасль богословия, изучающая эту систему взглядов и представлений в рамках той или иной религиозной доктрины.

Но вернусь к тому, что я не люблю историй с печальным концом. И наверное, надо рассказать о том, как с помощью Василия Абдурахмановича и Николая Петровича мы уладили все вопросы с загсом и начали оформлять документы на удочерение. Настя при этом, похоже, передумала болеть. Она летела! Она наслаждалась каждым днем возвращенного детства. Эх, если б вы знали, какое это счастье в современном мире, если ребенок интересуется не гаджетами и компьютерными играми и просит почитать на ночь книжку или сам тебе читает вслух! Этого не купишь ни за какие деньги! Этого не бывает по приказу! по щелчку пальца!