Четырех царей слуга
Шрифт:
— Знатный Брэдшо! Это же председатель бесчестного судилища над нашим сувереном, блаженной памяти королём Чарлзом Первым! Убить негодяя! Отомстить за честь Шотландии!..
Для шотландцев Ричард Брэдшо был поистине ненавистной фигурой. Сразу же был составлен заговор с целью убийства английского аристократа. Во главе заговорщиков единогласно был поставлен истинный католик Гордон. Он не колебался в решении, когда изложил своим землякам план нападения на таверну Ламе-Ханд:
— Нас здесь пятнадцать шотландских храбрецов дворянской крови. Мы люди верные. Мы приедем к послу и обратимся к нему якобы с поручением
Заговорщики громкими возгласами одобрили такой смелый и рискованный план. Кто-то из них воскликнул:
— Ради убийства такого негодяя можно пожертвовать шведской службой! Всё равно король ничего нам не платит...
Однако покушение не состоялось. Когда шотландцы-заговорщики подъезжали к Ламе-Ханд, то они неожиданно узнали от встреченного крестьянина, что в таверну прибыло несколько шведских офицеров и человек сорок драгун для охраны британского посла. Но Гордон всё же продолжил путь.
У ворот таверны он неожиданно встретил своего начальника капитана Томаса Форбса и спросил его:
— Что здесь делает мой командир?
— Послан сюда фельдмаршалом с драгунами. Приказано пуще глаз беречь самого Ричарда Брэдшо.
— Как — Ричарда? Разве это не Джон Брэдшо, который был председателем суда над Чарлзом Первым?
— Нет, это брат судьи. Тот Брэдшо в Лондоне, а не в Польше...
Вскоре после этого прапорщик, будучи в разъезде, смог установить, что поляки готовят много лодок для переправы через Вислу с целью «стеснения» шведских гарнизонов в городах Мариенбург и Эльблонг. Гордоновское донесение позволило королевскому фельдмаршалу захватить неприятельский Лиссау-шанец.
Оборонявшие его пятьсот польских солдат после гибели своего полковника сдались в плен. Их перевезли морем в Швецию, где они потом неплохо сражались за шведскую корону против Датского королевства. А в Польшу привезли обратным рейсом полк пленных датчан, которые пополнили ряды королевской армии, действовавшей в Польше.
Вскоре поляки под начальством Яна Сапеги совсем осмелели. На Пасху они напали на шведов, вздумавших отпраздновать её за городом в одном из имений. В том случае Патрику Гордону улыбнулась удача, и он сумел уйти от погони, доскакав до городского вала Эльблонга. Но его начальник капитан Форбс попал в плен, и его пришлось выкупать у шляхтичей.
Крупные силы польской конницы подступили к Эльблонгу и другим крепостям в Померании. Теперь каждый выезд небольших отрядов шведов за крепостные ворота был связан с немалым риском. Шла обычная игра в войну: противники захватывали пленных, а затем или обменивали их на своих, или выкупали. Последнее было чаще. Расплачивались серебряной и медной монетой, долговыми расписками, бочками с пивом и вином, лошадьми, сёдлами...
На службе у короля Речи Посполитой Яна Собеского
С наступлением зимы фортуна всё чаще стала отворачиваться от лихого драгунского прапорщика. 1659 год Гордон встречал опять в польском плену и вторично пошёл служить под польские
Всё началось с донесения часового, обозревавшего окрестности с высоты замковой башни: в соседнем селении появилось два десятка верховых поляков. Из крепости вышел драгунский отряд, чтобы или прогнать неприятеля, или в конном бою разбить его. Когда драгуны стали охватывать деревню полукругом, Патрик въехал на небольшой холм и увидел, что человек двести или триста вражеских всадников перекрыли шведским драгунам путь отступления к городу.
Прапорщику, может, и удалось бы скрыться в густом кустарнике, но его лошадь не смогла перескочить канаву и упала в неё. Пока он поднимал её на ноги, к Гордону уже с присвистом летело несколько поляков, размахивающих саблями, по виду простолюдинов. К таким людям на войне ландскнехту попадать не следовало. По беглецу стали стрелять из длинноствольных ружей.
Гордону надо было спасать свою жизнь, поскольку ему грозила верная гибель. Ускакать от преследователей он не мог, да и не было куда. Тогда он нашёл спасительный, едва ли не единственный в той ситуации выход. Увидев в поле двух всадников, кои по обличью казались шляхтичами, а значит, по воспитанию должны были быть людьми благородными и на войне, шотландец подлетел к ним и резко осадил коня. Перед глазами шляхтичей он бросил на землю заряженные пистолеты и закричал на ломаном польском, спрыгивая на землю:
— Ясновельможные паны! Я сдаюсь на вашу милость! Я дворянин и отдаюсь на ваше благородство!..
Гордону повезло. Один из двух шляхтичей оказался командиром польского отряда ротмистром Дзялинским. Он приказал двум подскакавшим кавалеристам взять под стражу сдавшегося в плен шведского офицера и доставить его в деревню. Те подхватили шотландца под руки и помчались к домам — ноги того при этой скачке даже не касались земли. Там Патрик Гордон узнал, что гарнизонным драгунам удалось избежать печальной участи — в плен попал только он да ещё один сержант, его земляк, которого подвела плохая лошадь.
Пленный офицер был допрошен лично коронным знаменосцем Яном Собеским, после чего его увели в главную караульню. Два дня спустя от шведского главнокомандующего к полякам явился трубач-парламентёр с предложением произвести обмен пленными. В списке первым стояло имя прапорщика Гордона, которого предлагалось обменять на равноценного прапорщика из бранденбуржцев. Но пан Суходольский, староста литинский, уклонился от обмена пленными, ссылаясь на то, что он только замешает отъехавшего коронного знаменосца.
Староста литинский взял с пленного слово, что тот не будет делать попыток к бегству, и дал ему одного из своих коней. После этого Гордон проделал немалый путь в составе польского отряда. Обращение с ним со стороны шляхтичей было настолько хорошее, что шотландцу даже разрешили посещать биваки [7] имперских войск, где он встретил немало своих не только земляков, но и знакомых. Правда, такие визиты к австрийцам проходили под присмотром польского драгуна-охранника.
7
...биваки... — расположение войск на отдых вне населенного пункта.