Четырех царей слуга
Шрифт:
После победы Английской революции семья Патрика Гордона, как и многие убеждённые католики и сторонники королевской власти, лишилась всего своего движимого и недвижимого имущества, прежних привилегий. Оливер Кромвель, став полновластным диктатором, ничего не прощал приверженцам казнённого Карла I. Он всячески изгонял их с Британских островов. Гордоны из епископата Круден в большом числе были вынуждены покинуть Шотландию. Начались скитания изгнанников на материке.
Отец Патрика оказался на грани разорения. Обременённый долгами, он уступил своей сестре и её мужу, Джеймсу Гордону оф Гринмайр, главную ферму Охлухриса с мельницей за две с половиной
Ярая приверженность Гордонов католицизму и династии Стюартов не позволяла юноше надеяться на военную карьеру у себя на родине. Его не приняли бы ни в один королевский полк или на военный корабль рядовым. Другой же науки, кроме владения оружием, к шестнадцати годам юный дворянин просто не познал.
Более того, по законам того времени он, как младший сын, не мог рассчитывать и на отцовское имение в случае его возврата изгнанникам. Гордон-старший, бравшийся за любую работу, чтобы прокормить домочадцев, не стал удерживать подле себя младшего сына, заботясь больше о старшем Джордже, законном наследнике.
Патрику Гордону пришлось самому выбирать себе жизненный путь, и он сумел его найти вдали от Шотландии. Он решил уехать в какую-нибудь иноземную страну, не заботясь, в какую именно, ибо не имел ни единого друга ни в одной чужой стране. О том Патрик сказал своему отцу:
— Отец! Я младший сын младшего брата из младшей ветви рода Гордонов. Поэтому у меня нет надежд на обеспеченное будущее на родине, в нашей Шотландии. Я хочу покинуть её, как это делают многие другие знакомые нам люди.
— Хорошо, сын мой. Ты прав — я не могу выделить тебе наследства, как твоему старшему брату. Таковы законы страны, в которой мы с тобой живём. Куда же хочешь направиться?
— Пока ещё я не выбрал той страны, в которой мог бы найти для себя хорошую службу. Поеду в Эбердин и сяду там на любой корабль, уходящий оттуда в Европу.
— Хорошо, сын мой. Я пошлю за матерью, чтоб она могла попрощаться с тобой...
3 июня 1651 года Патрик, после грустного расставания с родителями, братьями и сестрой, друзьями детства, отправился в Эбердин в сопровождении отца и дяди. Мать благословила сына, а отец с дядей снабдили уходящего из дома юношу добротной одеждой, деньгами и всем самым необходимым в дорогу.
Корабль, на котором юный Гордон покинул берега Шотландии, был торговым судном из города Данцига и имел на борту восемнадцать пушек. Командовал им Якоб Бартман, который тепло отнёсся к молодому человеку.
Патрик Гордон сошёл на берег континента у форта Мюнде, от которого пешком добрался до Данцига. Там ему повезло — на улице Святого Духа он встретил земляка-шотландца, который первые дни приютил его. После этого начались непродолжительные скитания по землям Северной Германии.
Так в семнадцать лет юный дворянин стал эмигрантом и оказался в немецких землях. Сначала он поступил в Браунсбергскую иезуитскую коллегию, где пробыл около двух лет. Но затворническая и обеспеченная жизнь в коллегии иезуитов оказалась ему не по душе, и он убежал оттуда, имея семь монет — рейхсталеров в кармане и мешок с книгами в руках. Немецкого языка он ещё совсем не знал, поскольку в иезуитской школе говорили только по-латыни.
Молодого шотландского дворянина-эмигранта влекла военная карьера в роли наёмника.
Когда Патрика Гордона много лет спустя спросят, что заставило его сбежать из коллегии иезуитов, он откровенно скажет:
— Я
Однако устроиться на военную службу наёмником ему удалось далеко не сразу. Требовались и протекции, то есть знакомства, и к тому же в тот бранный век желающих зарабатывать себе на жизнь профессией ландскнехта оказалось немало. Сказывалось дворянское воспитание Патрика. Он скажет потом, почему его влекла эта профессия:
— Прислуживать или работать я всегда считал унижением, а просить подаяния — ещё того хуже.
В первое время ему пришлось пережить и уныние, и печаль. Он снова оказался в портовом городе Данциге с мыслью вернуться домой, в Шотландию. Но Патрику опять повезло — он вновь встретил доброжелательство со стороны случайных земляков-купцов. Они дали ему кров и помогли устроиться пассажиром на торговое судно, уходившее в Швец.
Прибыв в город Торн, он остановился в доме шотландца, своего однофамильца. Там Патрик познакомился с земляком Джоном Диком, и их встреча круто изменила его судьбу на всё оставшееся будущее:
— Знаешь, Патрик, я тоже хочу наняться на военную службу. У меня есть к тебе предложение.
— Какое, Джон?
— В Польше идёт война. Она тянется уже много лет. Я слышал, что у князя Яна Радзивилла есть рота телохранителей, почти вся из наших, шотландцев. Туда мы, без сомнения, смогли бы устроиться солдатами.
— Хорошо, Джон. Я принимаю твоё приглашение и готов вместе с тобой отправиться к полякам на службу. Лишь бы приняли...
В Польшу Патрик Гордон уходил с четырьмя талерами в кармане, которыми снабдил его один из земляков. Свой плащ он переделал в польский кафтан, оторочив его овчиной. В поисках князя Яна Радзивилла два друга добрались до Познани. Там опеку над Патриком взял ещё один земляк, Джеймс Линдсей, к которому он имел рекомендательное письмо.
— Гордон и Огилви! Это два великих клана — вы, должно быть, джентльмен!
— Да, я дворянин с гор Шотландии, умеющий владеть оружием и желающий стать солдатом польского короля...
Однако сразу на службу к монарху Речи Посполитой шотландский дворянин не попал. Сперва земляки устроили его в свиту знатного пана Опалинского, который собирался совершить дальнюю поездку — в германский город Гамбург. Познанские шотландцы помогли приодеться, снабдили деньгами на первое время.
Однако судьба сложилась так, что эмигрант оказался в рядах не польской армии, а в шведской, тоже королевской. Тому были обстоятельства. В Гамбурге Гордон расстался с паном Опалинским, который больше не нуждался в лишних телохранителях, отправляясь в голландский город Антверпен. Пришлось шотландскому дворянину искать новую «работу».
В Гамбурге в то время находилось немало шведских офицеров-вербовщиков. Проживая в недорогой гостинице, Патрик познакомился с одним королевским кавалеристом в звании корнета, который пытался нанять его на службу. Но они с трудом понимали друг друга, поскольку оба совсем плохо говорили по-немецки.
Вскоре судьба свела изгнанника ещё с одним кавалеристом уже в звании ротмистра, который тоже занимался вербовкой солдат. Он оказался братом королевского майора по фамилии Гардин и шотландцем. Поскольку Гардин и Гордон были созвучны, то ротмистр, смутно помнивший Шотландию, признал молодого человека за своего родственника. Разговор вёлся в гостиничном номере, в котором пировало несколько офицеров короля Швеции: