Четыреста капель крови
Шрифт:
Корпорации, возможно, не были бы такими смелыми, если бы их не поддержали правозащитники. Особенно ярко выступала шведка Арета Гринборг. Нервная девушка с бесцветным, незапоминающимся лицом, словно засланный на Землю инопланетный разведчик, выступая с высоких трибун, призвала считать всех ANI и AGI новой разумной формой жизни и защищать их права и свободы. А чуть позже добилась того, что те создали свой профсоюз. Но тут уже забеспокоились сами корпорации.
Детям, согласившимся поменять родителей, вживляли чип. Он позволял не только общаться с роботами напрямую – без участия
Сейчас андроиды вели именно их в сектор А – для состоятельных зрителей, которых сажали рядом с самыми зрелищными участками гоночной трассы. Ефрем же был уверен, что отец мог себе позволить только бюджетные, общие трибуны в секторе «С», расположенные вдоль стартовой прямой, по которой флайеры пролетали настолько быстро, что разглядеть можно было лишь разноцветные молнии. Для пролетариев двадцать второго века напротив трибуны был размещен гигантский информационный экран. Где периодически показывали ролики с интересными моментами гонки. Следить можно было и по нему.
Отец аккуратно припарковал автомобиль. И вся семья, пройдя через турникеты, подошла к сувенирной лавке.
– Паа, а мы ничего в машине не забыли?
Отец удивленно на него взглянул.
– Что, например?
– Теплые вещи.
– А зачем они нам?
– Так трасса же холодная. Сам говорил, чтобы на шоссе я не открывал окна.
Отец нахмурился, но ответил за него незнакомый голос.
– Вам не стоит беспокоиться, молодой человек, – голос шел слева и принадлежал неизвестному, но пестрому персонажу. Его униформа была заляпана всевозможной рекламой самых разных оттенков, из-за чего он был похож на снявшего грим клоуна. Картинки рекламы были настолько мелкими, что разглядеть издали их было довольно сложно.
– В комплексе установлено специальное отопительное остекление. Довольно старая технология, хотя долгое время не пользовавшаяся популярностью у строителей, – пояснил «клоун».
– Как лобовое стекло в старых автомобилях? – спросил отец мальчика.
– Не совсем. То стекло грело только само себя. Здесь же оно работает как обогреватель помещения. Оно пропускает больше света, чем обычный переплавленный кварцевый песок. Причем в основном – инфракрасное излучение. Поэтому на трибунах тепло. Ведь обогревателями становятся сами трибуны – кресла, поручни, плитка на полу. Разве что в коридорах может быть немного прохладно – там такого стекла нет. Разработка еще первой половины прошлого века.
– Погодите, – вмешалась мать. – Мы что, будем сидеть в СВЧ-печке?
– Нет-нет, – несмешной клоун, как окрестил персонажа Ефрем про себя, выставил вперед открытые ладони, – в СВЧ ультракороткие волны. А наши стекла пропускают только длинные. Потому в помещении просто тепло. Нагреваются, как я уже сказал, предметы, а не люди.
И он так широко улыбнулся, что кончик шикарных черных усов, украшавших его в общем-то заурядное лицо, будто отклеился и стал смотреть не в сторону уха, а вперед.
– Раз уж вы заинтересовались техническими новинками, могу я вам, молодой человек, предложить кое-что более интересное? – обратился он к Ефрему.
Поклонился
– Ты, наверное, хочешь новый флайер, малыш? У меня для тебя сюрпри-и-из. Сразу две новинки на радиоуправлении.
Клоун двинулся к прилавку, и все семейство, словно за волшебной дудочкой, потянулось за ним. Став с обратной стороны широкой столешницы, накрытой зеленым бархатом, торговец внимательно взглянул на родителей, потом на мальчика, хмыкнул и с каким-то укором, даже кривя губы, процедил:
– Жаль, что у тебя нет вживленного чипа, мальчик. Ты мог бы управлять ими одной только силой мысли! Ну да ничего. Найдем игрушку и для тебя.
Андроид – это, как показалось Ефрему, был не человек – положил на прилавок темный пенал, щелкнул по кнопке сверху, и в темноту его магазинчика выстрелил луч, который уже через пять секунд сформировал трехмерную голограмму миниатюрного гоночного трека – примерно шесть на три метра. Над трассой реяли такие же зарницы, какие они видели при въезде на парковку. Резко пахнуло холодом, будто в рукотворной пещере открылся портал в Антарктиду.
– Смотри, вот красно-белый – из команды «Гладиаторы», – продавец невозмутимо вынул из коробки миниатюрную модель флайера, нажал кнопку на днище и бросил в голограмму. Машинка пыхнула маленьким фиолетовым пламенем из крошечных дюз, зависла в воздухе и не спеша отправилась к стартовой позиции. – У нее три реактивных двигателя. И конечно – стабилизаторы во всех плоскостях.
Он снова опустил руку, и через мгновение вытащил еще одну модель.
– А вот этот – красно-синий – представляет команду «Кентавры». У него хотя и всего два движка, зато есть гиперфорсаж. Конечно же, обе оснащены магнитными компенсаторами. И полным ремонтным набором. Какой ты выбираешь?
У Ефрема загорелись глаза – купить, конечно, хотелось обе.
«Даже не надейся, – в голове вдруг опять возник внутренний голос с интонациями бабушки, – денег у родителей на две нет. А будешь выбирать – они поругаются».
Ефрем не стал спорить с этой ехидной. Он вопросительно посмотрел сначала на отца, а потом на мать. Но та помотала головой – выбирать придется только одну.
«И какую же ты выберешь?» – спросил голос и хихикнул.
«Действительно, какую, – задумался Ефрем. И начал искать аргументы. «Гладиаторы», например, в прошлом сезоне взяли первое место, и весь класс болел за них. – Попрошу такую – пусть одноклассники позавидуют».
Мальчик протянул руку к красно-белой машинке.
– А что, красно-синяя не понравилась? – спросил отец, брат которого когда-то участвовал в юниорской сборной «Кентавров» и долго носил на лацкане школьного пиджака патч именно таких цветов.
Ефрем отдернул руку и потянулся к красно-синей.
– Ой, а как же красно-белая? – воскликнула мать. – Я так хотела тебя порадовать, сама подвела тебя к этому стенду. А ты…
"Предупреждали же тебя, а ты не поверил» – буркнул внутренний голос и умолк.