Chiedimi scusa

Лионкурт Алира

Аккуратно неся перед собой поднос, она зашла в комнату как раз в тот момент, когда Бейлиш открыл глаза и сонно улыбнулся ей. Перевернувшись на спину и подтянувшись, он устроился сидя в кровати и помог ей поставить ношу себе на ноги.

– Доброе утро, – хрипловатым ото сна голосом поприветствовал он девушку и окинул ее соблазнительным взглядом, от которого внизу живота стало теплее.

– Доброе утро… – прошептала она и склонилась к Петиру, целуя его в губы.

К началу рабочей недели возвращаясь в Дублин, Петир смотрел на дорогу, убегающую вперед, и вспоминал, как накануне вечером они пили Гиннесс и танцевали у костра. В серых предрассветных сумерках дремлющая

на переднем сидении девушка, казалась ему невероятно хрупкой и абсолютно беззащитной. Нежно коснувшись ее щеки ладонью, он заметил, как на востоке начинает светлеть. Сквозь приоткрытые окна внутрь автомобиля проникал ветер, приносящий утреннюю прохладу. Чтобы хоть как-то разбавить сонную тишину дороги, Бейлиш включил музыку, и салон тут же наполнил томный голос:

Touch me, yeah.

I want you to touch me there.

Make me feel like I am breathing,

Feel like i am human…

Усмехнувшись прозвучавшим словам, он задумался о том, что рядом с ней действительно чувствует себя живым. Чувствует себя человеком. Именно она стала причиной, по которой он стал ощущать каждую прожитую минуту. Не только просчитывать действия наперед, планировать то или иное событие, но и просто ощущать, что вот она – настоящая жизнь. И он наслаждался ею сполна целые шесть месяцев.

После того, как Брана забрали в Винтерфелл, Старки будто бы забыли о старшей дочери. Видимо, она нашла какой-то способ известить их о том, что все в порядке и что она не собирается возвращаться домой. Как бы то ни было, но ни ее родители, ни Эдмур больше не доставали Петира. На работе все вернулось на круги своя, зато дома его теперь ждала рыжая красавица.

Наверное, ему следовало быть внимательнее к Сансе с тех пор, как она нашла работу, как только стала моделью известного бренда. Ему стоило бы догадаться, насколько это все может вскружить девчонке голову. Но вспоминая, как сияли ее глаза, когда она сообщила, что наконец-то будет работать, а не сидеть без дела в его квартире, Бейлиш смягчался. Он понимал, что показы и фотосессии предполагают перелеты в другие города, понимал, что теперь не всегда она может в срок вернуться обратно, но он был горд за свою Пташку, мелькающую на глянцевых обложках и в рекламе. До тех пор, пока не увидел в ординаторской на столе медсестер свежий выпуск журнала, на развороте которого Старк была запечатлена в обнимку с каким-то голубоглазым брюнетом в явно не рабочей обстановке.

Говоря себе, что это всего лишь рекламный ход, что это ничего не значит, Пересмешник, тем не менее, купил в ближайшем магазине экземпляр глянца. Ближе к четырем часам он понял, что ни на чем не может сосредоточиться. Его мысли то и дело возвращались к злополучной фотографии, на которой Старк выглядела такой довольной, прижимаясь к чертовому французу! Прикрыв глаза, он отклонился на спинку рабочего кресла и попытался взять себя в руки, но ревность разъедала внутренности, отравляла ядом.

Петир всегда верил, что знание – это сила. Но сейчас ему казалось, что лучше не знать правды. Чем меньше знаешь, лучше спишь – Бейлиш всегда считал эти слова отговоркой для слабаков, но теперь осознал, насколько мудрым чёртом был тот, кто это выдумал. Этому человеку наверняка было знакомы потери.

Внутренности жгло огнем при одной только мысли, что другой мужчина мог обнимать его Пташку, мог целовать ее и наслаждаться ощущением ее бархатной кожи под ладонью. Как давно она спала с тем другим? Как скоро в ней появилась эта грязь? Задавая себе этот вопрос, Пересмешник приходил в состояние ледяной ярости. Его душа требовала крови того, кто стал между ним и самым дорогим, что у него было. Петиру становилось противно от самого себя. Он понимал, насколько размяк за эти месяцы, превратившись в слепца. Но теперь пришла пора стать самим

собой, вновь воспользоваться собственной болью для того, чтобы обернуться неприметным пересмешником и взлететь над головами людей, мороча их своими лживыми песнями. Это было то, благодаря чему он поднялся из низов. Это было то, от чего не стоило отклоняться.

В четверть пятого, сообщив дежурной о своем отъезде, Петир направился домой на три часа раньше обыкновенного. Чувствуя, как крыса-ревность гложет сердце, ему не хватало воздуха для вдоха. Одной рукой вцепившись в руль, другой он резким движением расслабил галстук, удавкой сжимающий шею. Поймав в зеркале дальнего вида свой пустой взгляд, он неприятно усмехнулся собственному отражению. А ведь он клялся себе, что не станет снова тем жалким посмешищем, которое некогда сделала из него Кет.

Вернув себе невозмутимость, Пересмешник стоял у окна и пил виски, смотря на город. Он как раз делал очередной глоток, когда возле дома остановился серебристый mercedes benz. Обративший внимание на машину представительского класса, он сжал бокал с такой силой, что побелели костяшки, когда из нее выпорхнула Санса, а следом за ней с водительской стороны вышел тот самый мужчина, с которым она была запечатлена на фото. Бейлиш заставлял себя смотреть, как этот человек притягивает к себе Пташку за руку и целует в губы. Он хотел как можно лучше запомнить это чувство, когда внутри что-то с оглушительным звоном разбивается на осколки.

Когда Санса вошла в квартиру, он стоял возле барной стойки, на которой лежал тот самый журнал, развернутый на нужной странице. Наблюдая за тем, как она снимает обувь и опускает сумочку на столик, он оставался невозмутим, удерживая на лице отработанную годами улыбку. От проницательного взгляда серо-зеленых глаз не укрылось то, как она растерялась, увидев, что он приехал с работы несколькими часами раньше обычного. Обманутая мягкой улыбкой, она подошла к нему и обняла за плечи, не подозревая, что в мозгу у Бейлиша пульсировали вопросы, сводящие с ума: «Как она могла? Как она посмела?»

– Сложная операция? – мягко поинтересовалась девушка, прежде чем коснуться его губ поцелуем.

Поначалу не обратив внимания на журнал, она заметила его только тогда, когда вместо ответа Петир усмехнулся, кривя уголок губ. Заметно побледнев, она отшатнулась от мужчины. Позабавленный испугом в ее глазах, он одним глотком допил оставшийся виски, отставил бокал в сторону и, продолжая мягко улыбаться, подсадил ее на барную стойку, тем самым отрезая путь к отступлению. Протянув руку к ее лицу, он коснулся ладонью щеки и провел подушечкой большого пальца по губам.

– Он трахал тебя, этот Николя?

– Петир? – запоздало сообразив прикрыться фальшивым спокойствием, она прикоснулась к его груди и легко погладила сквозь ткань рубашки. – Ты же понимаешь, что это всего лишь работа?

– Работа целовать его на прощание, выйдя из машины? Сладкая моя, ты не умеешь врать, – отрицательно качнув головой, он опустил руку на ее шею. – Не заставляй меня повторять вопроса, детка.

– Мы работаем вместе уже почти месяц.

– Значит, целый месяц ты спала с ним, а потом возвращалась сюда ко мне? – вскинув бровь, он уперся руками и столешницу по обеим сторонам от нее.

– Петир, я не…

– Бросай эту чертову работу, – не желая слушать жалкие оправдания или лживый лепет, он резко перебил ее. – Сиди дома, гуляй с подругами, закончи, наконец, учебу, но бросай это гребаное дерьмо, малышка.

– А если я не хочу?

Он мог бы простить ей, согласись она на его условия. Он сделал бы вид, что ничего не было. Но того, как она почти с вызовом бросила ему в лицо эту фразу, он терпеть не собирался.

– Санса, чего тебе не хватает? Я даю тебе все, что в моих силах.