Чингисхан. Пенталогия

Иггульден Конн

Нащупав смазанную маслом косичку, характерную для цзиньцев, убийца выругался. Наверняка перед ним слуга — предатель, который заслужил смерть за то, что продался монголам. Убийца сел на пятки рядом с ложем, решал, что предпринять. Хан наверняка где-то неподалеку. Вокруг самой большой юрты стоит много юрт поменьше. В одной из них скрывается человек, который ему нужен. Убийца собрался с силами, повторил приносящую успокоение мантру. Он еще не заработал право на смерть.

ГЛАВА 27

Прокравшись

в другую юрту, убийца услышал сонное дыхание. Разглядеть что-либо в кромешной тьме было трудно, и он закрыл глаза, сосредоточился на звуках. В тесной юрте спали пять человек, никто из них не подозревал, что рядом — чужой. Четверо дышали неглубоко, и убийца поморщился. Дети. Похоже, их мать — пятая, но без света наверняка не скажешь. Одной вспышки от удара кремня по кресалу будет достаточно, только стоит ли рисковать? Если они проснутся, он не успеет убить всех прежде, чем поднимется тревога. Убийца быстро принял решение.

Легкий удар — и юрту осветила вспышка, слабая, но вполне достаточная, чтобы увидеть пятерых спящих. Судя по росту, взрослого мужчины среди них не было. Где же хан?

Убийца повернулся к выходу, прекрасно понимая, что времени совсем мало. Скоро найдут убитых кебтеулов, и тихая ночь огласится шумом и криками.

Один из ребятишек всхрапнул во сне, задышал часто. Убийца замер. Казалось, прошла целая вечность, пока дыхание вновь не стало ровным. Цзинец скользнул к двери. Она отворилась без единого звука — предусмотрительный убийца заранее смазал петли.

Цзинец осторожно прикрыл за собой дверь, выпрямился и осмотрелся, выбирая следующую юрту. Все они — кроме вызывающего черного шатра, обращенного к городу, и большой белой юрты на повозке — походили одна на другую.

Сзади послышался шорох, и убийца понял: кто-то глубоко вдохнул, чтобы закричать. Цзинец нырнул в густую тень. Крики эхом отзывались в ночи. Убийца не разобрал ни слова, но улус проснулся почти сразу. Из всех юрт, спотыкаясь, высыпали воины, с луками и мечами.

Кричал Джучи — он внезапно проснулся, когда в юрту проник незнакомец. Вопль мальчика разбудил его братьев, и теперь все трое испуганно спрашивали, что случилось.

— Вы чего всполошились? — спросила Бортэ, откидывая одеяла.

Джучи уже поднялся на ноги.

— Здесь кто-то был! — сказал он. — Нужно позвать стражу!

— Ты перебудишь весь улус! — сердито ответила мать. — Тебе просто приснился дурной сон.

Она не видела лица Джучи в темноте.

— Нет, это был не сон.

Чагатай встал рядом с братом. Вдали тревожно затрубили рога, и Бортэ тихо выругалась.

— Молись, чтобы ты оказался прав, Джучи, иначе отец спустит с тебя шкуру.

Не удостоив мать ответом, Джучи распахнул дверь и вышел. Воины рыскали вокруг юрт, искали незваного гостя, даже не зная, был ли он на самом деле. Мальчик с усилием сглотнул, надеясь, что незнакомец в юрте ему не приснился.

Голый по пояс, в одних штанах, Чагатай выскочил за братом. Звезды светили слабо — пару раз воины в суматохе хватали сыновей Чингиса и, узнав, отпускали.

Джучи

увидел отца с мечом.

— Что тут происходит? — спросил он, глядя Джучи в глаза.

Подросток заробел под бесстрастным взглядом отца, внезапно почувствовав, что зря переполошил людей. Тем не менее он отогнал страх, не желая осрамиться.

— В юрте был человек. Я проснулся и увидел, как он открывает дверь.

Чингис фыркнул, однако, прежде чем он успел что-либо сказать, неподалеку раздались крики.

— Здесь убитые!

Хан сразу же потерял интерес к сыновьям, злобно выругался при мысли, что в улусе прячется враг.

— Найти! — прорычал он.

Подбежал Хачиун, сжимая длинный меч. Следом торопился Хасар, и вскоре три брата стояли рядом, пытаясь понять в поднявшейся суматохе хоть что-нибудь.

— Рассказывай, — обратился к Чингису опухший ото сна Хачиун.

Чингис пожал плечами, напряженный, как натянутая тетива.

— Джучи увидел человека в юрте, а еще нашли убитых кебтеулов. Среди нас чужак, и я хочу, чтобы мне его доставили.

— Чингис!

Хан повернулся на голос Бортэ. Краем глаза заметил, как при звуке его имени метнулась темная тень.

В следующую секунду убийца бросился к Чингису. Хан взмахнул мечом. Незнакомец отпрянул, перевернулся через голову и вскочил, сжимая в руках ножи. Чингис понял, что не успеет опередить убийцу, тот метнет оружие раньше, чем он взмахнет мечом. Хан прыгнул на человека в темном, сбил его с ног. Вспышка боли пронзила горло хана, в тот же миг братья налетели на убийцу, их клинки насквозь протыкали тело, застревая в земле. Незнакомец не издал ни единого крика.

Чингис попытался встать, но все вокруг словно замедлило движение, расплылось перед глазами.

— Меня ранили… — удивленно пробормотал он, падая на колени.

Хан слышал, как стучат по земле ноги убийцы, бьющегося в агонии, — братья переломали ему ребра. Чингис тронул шею, моргнул, увидев на пальцах кровь. Рука вдруг налилась тяжестью, и хан грузно осел на землю, не понимая, что произошло.

Чингис увидел над собой лицо Джелме, темник двигался медленно, как во сне. Хан не слышал, что он говорит. Джелме присел рядом, обнажил рану на шее хана. Когда темник снова что-то сказал, Чингису показалось, что голос Джелме громом отдается в его голове, почти перекрывая шепот вокруг. Джелме поднял нож убийцы и выругался, заметив на лезвии темное пятно.

— Нож отравлен, — произнес он, его страх отражался на лицах Хачиуна и Хасара, которые стояли рядом, ошеломленные.

Не говоря больше ни слова, Джелме приник губами к ране на шее Чингиса, отсосал кровь. Она была горячая и горькая, воин едва не поперхнулся, сплевывая ее на землю. Снова и снова Джелме наклонялся к шее хана, хотя тот отталкивал его ослабевшими руками.

Младшие сыновья хана тихо всхлипывали, не сводили глаз от отца, который боролся со смертью. Джучи и Чагатай молча следили за Джелме. Он сплевывал отравленную кровь до тех пор, пока перед его халата не покрылся темной липкой массой.