Чингисхан. Сотрясая вселенную
Шрифт:
– Я думал, что ты уведешь их подальше, а потом мы отступим… – поделился своими мыслями бывший охотник.
– Сам в это веришь? – спросил Эйрих.
– Да, выглядит, как свежее волчье дерьмо, – согласился Хумул. – Но я не вижу других способов выбраться из этого переплета.
Эйрих почувствовал фальшь в его словах.
– Ты так не считаешь, – уверенно произнес он.
В его словах было не утверждение, а констатация. Хумул недовольно поморщился, поняв, что Эйрих ему не поверил.
– На самом деле я подумал, что ты бросаешь
– И расстаться со сверхценными грузами? – недоуменно посмотрел на него Эйрих. – С овцами, лошадьми? Шерстяной тканью? Нет, мы будем драться за свое.
Если бы не грузы, он бы всерьез рассмотрел вариант, где они бросают раненых на смерть. Рассмотрел бы и отверг. Такие поступки – это очень плохо для репутации удачливого воина.
– Но воевать против центурии римлян – это же настоящее самоубийство… – как-то слегка потерянно произнес Хумул.
– Самоубийство – лезть в чащу, где находится гот Эйрих со своим воинством, – недобро усмехнулся мальчик. – Все по местам, они скоро будут здесь.
– Ты точно безумец… – прошептал Хумул.
– В конце дня ты скажешь, что был неправ, – заявил Эйрих, а затем оглядел раненых воинов, разбредшихся по лагерю. – Чего стоите?! По местам все!
Римляне прибыли на место предстоящей схватки спустя пятьдесят с лишним минут. Их командир явно ждал какой-то хитрой засады, поэтому они шли очень медленно, прощупывая каждый куст на предмет спрятавшихся в нем готов.
Увидев импровизированное укрепление, препятствующее быстрому и эффективному штурму, римляне выставили охранение и построились в четырехстороннюю оборонительную формацию. Командир римлян, судя по всему, предположил, что его могут атаковать с любой стороны.
«И правильно предположил», – подумал Эйрих, выглядывая из-за каменной насыпи.
Перед командиром римлян, к слову, все так же разъезжающему на коне, стояла задача штурма паршивенького, но укрепления, причем с постоянным риском удара в тыл. Эйрих не считал противника дураком, поэтому полагал, что тот догадывается о некоем подлоге.
Задача сложная, неоднозначная, откровенно дурно пахнущая, но решать ее он вынужден, потому что просто так отступать ему нельзя, ведь это будет значить, что его люди были ранены или убиты совершенно напрасно. И в осаду он взять ущелье не может, потому что его отряд не готовился к осаде, а гнался за рабами или кем-то еще. И Эйрих не сомневался, что командир центурии обречен штурмовать их заграждение, потому что нет других вариантов.
Наус ушел на предел слышимости, чтобы явиться по первому зову рога. Следы они тщательно замели, поэтому римляне не сумеют понять, что именно тут не так.
– Я хочу говорить! – донеслось со стороны римлян.
– Так говори! Кто тебе мешает? – крикнул Эйрих в ответ.
– Ты тот сукин сын, стрелявший в нас из лука? – донеслось от римлян.
– Будешь
– Ты кто такой? – крикнул некий римлянин.
Вероятно, это был сам командир.
– Я – Эйрих, сын Зевты! – представился Эйрих. – А ты кто такой?
– Квестор Тулий Веннон Гамала! – представился римлянин. – Зачем ты напал на нас?
– Ты пришел по нашим следам – значит, ищешь именно нас! – ответил Эйрих. – Сотня воинов не будет искать людей по следам с мирными намерениями!
– Я ищу рабов, убивших Фотиса Самароса! – крикнул Гамала.
– Тогда ты зря ищешь этих рабов! – ответил ему Эйрих.
– Почему? – с недоумением в голосе спросил квестор.
– Потому что этого старого педераста убил я! – ответил Эйрих. – И это создает между нами нерешенную проблему!
– Тут ты прав! – крикнул Тулий Веннон Гамала. – Как будем решать эту проблему?
– Это твое дело! – заговорил Эйрих. – Но я, окажись на твоем месте, просто бы ушел! Если потеряешь в этом неудобном штурме слишком много воинов, а ты потеряешь, тебе этого не простят! Никакой дальнейшей карьеры, квестор Гамала!
Магистратуру Эйрих знал настолько хорошо, что мог бы эффективно занимать должность того же квестора или эдила. Марцеллин критиковал магистратуру Римской республики, а Октавиан, наоборот, сильно хвалил, считая принципатскую магистратуру достойным преемником республиканской. И эти двое не любили бросаться словами просто так, поэтому подробно описывали, что именно им нравится или не нравится.
Эйрих же считал, что система магистратуры хорошая, но не без недостатков. Есть что улучшать, есть что уничтожать без сожаления. Главный недостаток – корыстная заинтересованность должностных лиц. Коррупционная составляющая была настолько большой, что даже в китайских державах чиновники не смели воровать настолько нагло и беспринципно. Марцеллин пишет о вопиющих случаях, происходивших в некоторых провинциях запада. Хищения там бывали троекратными. И нет, это не ошибка: император выделяет средства, средства полностью разворовываются еще до того, как покинули Равенну. Император карает кого-то, а затем снова выделяет средства, их снова столь же нагло и почти в открытую разворовывают. Кого-то карают, кого-то казнят, затем деньги наконец-то покидают Равенну… чтобы быть большей частью разворованными в целевой провинции.
Но провинциальной власти все-таки надо как-то отчитываться за освоение средств. Они пишут доклады о впечатляющих успехах, от которых император должен воодушевиться. Но это не отменяет поборы по инициативе провинциального губернатора, чтобы возместить уже благополучно и бесследно украденные деньги. На табулах что-то ведь должно быть возведено или реконструировано, потому что у каждого губернатора есть тысячи злопыхателей, которые хотят на его место. И поэтому в бумагах все должно быть отлично. Ну и о себе, родимом, забывать нельзя. И так столетиями…