Чингисхан
Шрифт:
Чтобы подготовиться к наступлению монголов, tayang решил первым атаковать их с юга. Он вступил в переговоры с онгхутами — тюркским народом, тоже несторианским, но говорящим на монгольском языке, — которые перегоняли скот в горы на летние пастбища к северу от Великой Китайской стены, неподалеку от провинции Суйюань. Но онгхуты отказались от союза с tayang'ом и предупредили о его воинственных намерениях Тэмуджина.
Он узнал о военных приготовлениях наймана, когда охотился в «Степи Ослиная спина». Наступило прекрасное время года: повсюду цвели тюльпаны, скабиоза и ирисы заполонили необъятные степные просторы; эдельвейсы, тимьян охватили пространство, которому с наступлением осени предстояло снова превратиться в суровые каменистые осыпи. Здесь Тэмуджин собрал
Как перед началом любой войны, шаманы выполнили ритуальные жертвоприношения перед туком (touq) — тканью, украшенной девятью черными хвостами гнедых лошадей, — который будет впереди войска; перед этим стягом, призванным удержать suide, духа-покровителя рода, они опрокинули чаши с кумысом. Нет сомнений, что знаки судьбы, прочитанные шаманами, были благоприятны, так как Тэмуджин немедленно бросил свои войска на запад по течению реки Керулен. Долгим и трудным был переход через крутые горы с обрывистыми склонами; пришлось переправляться через реки, чтобы достичь поля битвы у Хангая. Развернувшийся там бой был ужасен, он обескровил войска найманов и положил конец их могуществу.
Найманам не удалось привлечь в свои ряды онгхутов; тем не менее они оставались грозной силой. В самом деле, к tayang'у присоединились другие племена: ойраты, кераиты, восстававшие против любого подчинения Тэмуджину, а также меркиты, татары, тайтчиуты — все старые враги хана, жаждущие реванша. По-прежнему все так же упорно противостоявший своему бывшему anda вождь джайратов Джамука был рядом с tayang'ом, который во главе почти 50 000 всадников готов был дать свой последний бой.
Силы монгольского хана были не так велики, но он мог рассчитывать на воинский пыл и верность своих друзей по оружию: Джелмэ, Хубилая, Субетэя, Джэбэ, своих братьев Тэмугэ и Джучи-Казара. Кажется, найманов удивил порядок, в котором находились монгольские войска: на них почти не отразился переход через значительную часть Монголии. Мнения монгольского командования по поводу целесообразности внезапной атаки разделились, но и на этот раз раскол и предательство позволили Тэмуджину добиться успеха.
«Сокровенное сказание» сообщает, что монголы разожгли большое количество походных костров, чтобы обмануть противника. Tayang, попавшись на эту уловку, заколебался, собрался отводить войска. Его сына, Кучлука Сильного, возмутило проявление подобной трусости: по его словам, принцесса Гурбезу — и та лучше бы командовала армией, чем отец. На смену нерешительности приходит неуверенность в себе.
Первые же стычки, произошедшие у подножия горы Наку, очень обеспокоили tayang'а, так как его передовые отряды сильно пострадали. Не решаясь нанести рискованный удар, он сдерживает свои кавалерийские части, рвущиеся в атаку. Рядом с ним Джамука пристально вглядывается в ряды врагов, пытаясь понять, кто ими командует. Две или три сотни метров разделяют обе армии, и благодаря боевым знаменам, одежде воинов и масти лошадей Джамука узнает Джелмэ, Хубилая, Субетэя и Джэбэ; он указывает на них пальцем tayang'у, высказывая свое мнение о грозящей опасности и тактических изменениях, которые следовало бы предпринять.
«Сокровенное сказание» рассказывает о битве с пафосом, который напоминает сражение греков с троянцами на земле Малой Азии: «А что это за люди, которые бросаются и обступают нас, подобно жеребятам, выпущенным на волю ранним утром, вспоенным молоком кобылиц и скачущим вокруг своих матерей?» — спрашивает царь найманов.
«Это, — отвечает Джамука, — племена урутов и мангхутов. Они преследуют, как дичь на охоте, воинов, вооруженных пикой и мечом, вырывают из их рук окровавленное оружие, опрокидывают их, убивают и набрасываются
«А что это за человек виднеется за ними, подобно голодному коршуну горящий нетерпением броситься на свою добычу?» — опять спрашивает царь. «Это, — отвечает опять Джамука, — мой anda Тэмуджин. Все тело его закалено в огне, выковано из железа, и нет ни единой трещинки, куда мог бы войти и кончик шила. Видите, как он набрасывается на нас, подобно голодному грифу?»
Затем Джамука описывает генералов из стана врагов, которые во главе своих всадников бешено атакуют ряды найманов. Со своеобразным диким вдохновением, за которым угадывается скрытое восхищение, он живописует подвиги врагов. Он говорит, что брат Тэмуджина, Джучи-Казар (Тигр), полон такой могучей силы под своей тройной кольчугой, что может пронзить тела насквозь своими наточенными стрелами. В описании, переданном монгольской хроникой, сквозит странная тяга Джамуки к врагу, с которым он был дружен в прошлом. В каждом слове чувствуется непреодолимое, колдовское обаяние Тэмуджина. Вслед за этим Джамука вдруг бежит, предупредив об этом через гонцов своего «anda» Тэмуджина!
Ночью найманы были окружены на горе Наку, их войска, лишенные всякой инициативы, рассеяны. Мелкими группами всадники спускаются по склонам, пытаясь пробиться. В зарослях дерутся вслепую, убивая друг друга. Роковая ночь, ставшая свидетелем истребления найманских племен и их союзников. На рассвете монголы идут на приступ. Всадники мечами добивают раненых, ударом копья настигают бегущих. Tayang получает глубокую рану. В неразберихе никто не знает, как ему помочь. Его укладывают на землю, в то время как верные ему люди для защиты решаются на последний приступ. Но это мужественное сопротивление сметено с такой же легкостью, с какой заплетают косу. Tayang'у суждено умереть в одиночестве. Пишут, что Тэмуджин, потрясенный его мужеством в бою, похоронил его с почестями. Только Кучлуку, сыну tayang'а, и Джамуке удалось избежать побоища. Победители грабили лагерь побежденных; они забирали оружие, драгоценности, одежду, насиловали их жен и дочерей. Принцесса Гурбезу, оскорбившая монголов, стала служанкой хана. Среди пленных находился хранитель печати и советник tayang'а уйгур Тата Тонга, перешедший на службу к Тэмуджину. Союзники найманов, соседние племена, все дружно перешли на сторону победителя, а один из меркитских вождей предложил ему свою собственную дочь Кулан; она станет одной из фавориток хана.
После этой войны, окончательно избавившей Тэмуджина от найманов-несториан, его единственными, еще грозными противниками оставались три группы меркитстких племен. Их стоянки находились между озером Байкал и горами Алтая и в северном массиве Селенги; эти народности, в большинстве своем жители лесов, представляли собой союз с непрочными связями; монголы Тэмуджина часто использовали их, как резерв. Но под влиянием центробежных сил, создаваемых многочисленными мятежными группировками, они в конце концов восставали. Части меркитов под предводительством Токтоха-Беки удалось даже создать внутри области, путь в которую был прегражден густым лесом, зону, не контролируемую монголами. Около 1204 или 1205 года Тэмуджин решил покорить это мятежное гнездо и дошел до гор Улан-Дабан и Табин-Ула, соединяющих монгольский Алтай с его сибирскими отрогами.
Это район крутых обрывистых склонов, густо поросших лесом, где больше всего берез, лиственниц, разнообразных хвойных пород, — царство тайги. Всадники Тэмуджина сумели проложить себе путь сквозь непроходимую чащу и добраться до убежища Токтохи, который там встретил смерть. Знать из его свиты бежала вместе с вождями различных малозначительных родов, они сумели начать партизанскую войну против захватчиков. Но монгольские войска быстро перекрыли все пути к воде. Преследуемые по пятам меркиты были вынуждены разделиться на отдельные группы, становившиеся все малочисленнее, с каждой остановкой теряя все больше грузов и продовольствия. Они будут продолжать сопротивляться еще несколько лет, организуя внезапные рейды и атаки, более или менее успешные.