Чингисхан
Шрифт:
– Но за что?
– За то, что он в своей книге назвал ее «черным пятном на плаще могучего Хорезма» и описал все ее подлости. Об этом донесли шахине святые имамы, и теперь я хожу по городу, прошу подаяния и отношу в тюрьму, чтобы прокормить беспомощного старика. Я жду, чтобы ворвались в этот город неведомые кочевники. Когда они будут резать население и джандары разбегутся, как мыши, я прибегу к тюрьме, задушу своими руками этого подлого сторожа и выпущу на свободу всех заключенных, а с ними и старого Мирзу-Юсуфа. А сам я тогда уйду на свою родину.
– А далеко твоя родина?
– Далеко!
Кара-Кончар задумался.
– Скажи мне, бек-джигит, кого ты ищешь? – продолжал старик. – Может быть, я могу тебе помочь?
– Много ли женщин в тюрьме? Сторож сказал, что сидят только две старухи.
– Он солгал! Ты заметил в башне, высоко под крышей, маленькие отдушины? Там – небольшие каморки. В них запрятано несколько женщин из гарема шаха за то, что они оказались непокорными.
– Есть ли среди них туркменки?
Старик задумался.
– Я все узнаю. Этот сторож любит деньги. Хотя одет он оборванцем, но он богат. Из всех подаяний в пользу заключенных он им отдает едва ли половину, а все остальное берет себе. У него есть и дом, и сад, и гарем из восьми жен… Я попробую помочь тебе. Видишь эту старую калитку под деревом – здесь раньше жил мой хозяин, летописец Мирза-Юсуф. Я оберегаю его дом и книги… У него была воспитанница, Бенит-Занкиджа; она помогала ему переписывать книги. Но она уехала в Бухару и потом исчезла. И вот я остался один…
– Я верю тебе, старик Саклаб, и не думаю, что ты хочешь моей гибели. Завтра утром я буду здесь…
Глава восьмая
Чтобы взять Гургандж – его надо сперва разрушить
Монгольское войско, прибыв в Хорезм, не сразу приступило к осаде столицы. Сперва монголы расположились в селениях поблизости от Гурганджа, сгоняя в свои лагеря пленных поселян. Оба сына Чингисовы, Угедэй и Джагатай, поселились в загородном дворце Тиллялы, а их военачальники: Кадан, Богурджи, Тулен-Джерби, Таджибек и другие – спешно были заняты изготовлением осадных машин, метательных катапульт и «черепах» на колесах. Китайские инженеры, привезенные издалека, обещали соорудить штурмовые машины, которые помогут быстро взять город.
Затруднение представило отсутствие поблизости камней – нечего было бросать. Тогда китайцы предложили вырубать из тутовых деревьев большие ядра и долго выдерживать их в воде, пока они не получат необходимой твердости.
Отдельные отряды монголов появлялись с разных сторон города, вступали в бой с выезжавшими из ворот отрядами всадников и быстро уносились, стараясь снова заманить их в засаду. Но гурганджские воины уже были настороже и возвращались под защиту своих стен.
В городе во главе войска стоял султан Хумар-Тегин, а ближайшими его помощниками были Огул-Хаджиб (защитник Бухары), Эр-Бука-Пехлеван и Али-Дуруги. На военном совете султан Хумар-Тегин показал подметные письма монголов. В них население приглашалось открыть ворота и довериться монголам, которые не сделают никакого вреда.
– Почему не договориться с ними? – говорил султан. – Лучше выдать им большую дань и кончить дело миром,
Огул-Хаджиб и другие возражали:
– Ты, падишах, вероятно, забыл, что монголы сделали с Бухарой, Самаркандом, Мервом и другими городами? Там жители тоже просили пощады и бросали оружие. Монголы отобрали лучших ремесленников и послали к себе в Монголию, а остальных перебили палками с железными шарами.
– Все-таки надо узнать, чего хотят монголы.
Ночью султан Хумар-Тегин с небольшой свитой выехал из Гурганджа и прибыл во дворец, где пировали Джагатай и Угедэй. Он предстал перед ними, сложив руки на груди, как проситель.
– Что ты нам привез? – спросил со смехом Угедэй. – Где золотые ключи от ворот?
– Я преклоняюсь перед величием и силой владыки Востока, Чингисхана, и хочу служить ему, как служат другие беки.
– Нам нужен город Гургандж, а не такие перевертыши, как ты! – ответил мрачный Джагатай. – Можем ли мы поверить одному твоему слову, если ты бросил родной народ и даже готов пойти против него? Возьмите его!
Палачи схватили Хумар-Тегина и всех его спутников. Они сорвали с них одежды, не проливая крови, переломили им хребты и бросили в овраг, где, еще полуживых, их объели шакалы и собаки.
Когда прибыл со своим войском старший сын Чингисхана, Джучи-хан, Гургандж был уже в тесном кольце монгольских отрядов. Чтобы подвести к стенам метательные машины, три тысячи монголов и толпа пленных стали исправлять мост через канал. Вдруг из ворот Гурганджа вылетел отряд смелых всадников во главе с туркменом Кара-Кончаром. Они внезапно напали на работавших монголов и всех их перебили, нагромоздив на мосту целый вал трупов. Этот успех воодушевил осажденных.
Тогда монголы придвинули к городу все свои войска, они пригнали много тысяч захваченных поселян и заставили их зарывать ров, окружавший стены. После этого можно было подкатить осадные машины и начать штурмовать город. Метательные катапульты швыряли моченые деревянные ядра и китайские кувшины с горевшей жидкостью. От нее вспыхивал такой сильный огонь, что деревянные постройки загорались большим ярким пламенем и его невозможно было затушить.
Наиболее решительно действовали с севера войска Джучи-хана. Там под стены города пленные подкопали подземный ход. Монголы ворвались внутрь города, и после отчаянной схватки вскоре на северной сторожевой башне уже развевалось огромное белое знамя сына великого кагана.
Это вызвало зависть и ярость Джагатая. Он бросал на стены Гурганджа отряд за отрядом, но защитники стен проявили неимоверную стойкость, сбивали влезавших кирпичами, обливали кипятком и горячей смолой, так что нападавшие падали грудами, обожженные и обваренные.
Глава девятая
Кара-Кончар в «Башне Вечного забвения»
Несколько раз Кара-Кончар неудачно приезжал к старой калитке под деревом, чтобы встретиться со стариком Саклабом. Наконец он его увидел. Старик был уже не в лохмотьях, как раньше, а в полосатом халате и с синей чалмой на голове. Не сразу можно было узнать его.