Чингисиана. Свод свидетельств современников
Шрифт:
Так вспомни, хан-отец, о чем с тобой уговорились мы, сойдясь в Улан болдоге. Тогда
Так почему же нынче ты преследуешь меня, сгубить желая? Почто лицом к лицу сойтись не хочешь для беседы? Разве любезно не порешили мы с тобой однажды:
«Если б вдруг смертоносный клык — Злой разлад среди нас возник, Злыдень не одолел бы нас… Мы бы встретились с глазу на глаз, Примирительный разговор Завершил бы любой наш спор».Почто же нынче, хан-отец, не встретившись, ни словом не обмолвившись со мною, ты отойти от сына поспешил? Пускай немного нас, монголов, ни в чем мы не уступим и изрядной силе; пускай народ монголы недостойный, ничем не хуже мы и истинно достойных. Коль у телеги, что о двух оглоблях, вдруг переломится одна, быку телегу ту не увезти. Не я ли, хан-отец, в твоей телеге был этой самою оглоблей?! Коль у повозки, что о двух колесах, одно отвалится внезапно, то далее возок уже ни с места. Не я ли, хан-отец, в твоей повозке был этим самым колесом?!
Из сорока сынов Хурчахус Буйруг-хана по праву старшего ты ханом стал. И, ханом став, ты братьев младших погубил — Тай тумур тайши и Буха тумура. Другой твой младший брат, Эрхэ хар, тобою быть убитым убоявшись, бежал и был призрен найманским Инанча билгэ. Прогневал ты Гур-хана, дядьку по отцу, тем, что нещадно загубил ты младших братьев; и ополчился на тебя Гур-хан, в сражении побил; едва живым, лишь с сотнею мужей своих бежал ты с поля брани к Селенге и здесь в ущелье Харагун укрылся. Подластившись к мэргэду Тогтога, дочь свою, Ужагур ужин, ему отдав, едва ты выбрался из Харагунского ущелья; и к моему отцу, Есухэй-хану, ты, Ван-хан, пришел и умолял отца улус твой у Гур-хана отобрать. И поднял на Гур-хана Есухэй своих мужей, и в бой тайчуды их вели — Хунан и Бахажи. И, разгромив Гур-хана в Гурван Дэрсте, понудил Есухэй его бежать в страну Хашин. Лишь двадцать или тридцать воинов сумел с собою увести Гур-хан. Так спас Есухэй-хан улус твой и возвратил его тебе. Тогда с отцом, Есухэй-ханом, вы побратались в Черной роще, что на Толе. Возрадовавшись радостью великой, Ван-хан, тогда ты молвил: «Да поможет теперь мне Небес и Земли покровительство отплатить благодарностью за услуги великие, кои вовек не забудут потомки мои благодарные!»
Но засим младший брат твой, Эрхэ хар, на тебя ополчился, войско выпросив у найманского Инанча билгэ. И покинул улус свой, и с горсткой людей ты бежал. В Сартаульской земле, на Чуй-реке приют себе нашел ты у Гур-хана, правителя хар хятанов. Но, и года при нем не пробыв, ты с Гур-ханом расстался и, по землям уйгуров и тангудов скитаясь, скудной пищей перебивался. Доя пять дойных коз и точа на еду кровь верблюда, на буланом слепом жеребце ты до наших пределов насилу добрался.
Прослышав о твоих, Ван-хан-отец, мытарствах и памятуя о вашем прежнем с ханом Есухэем побратимстве, послов направил я тебе навстречу — Сухэхэя и Тахая. Затем из Бурги эрэг, что на Керулене, пришел и встретился с тобою самолично у озера Гусэгур. Не я ли, зная, что ты явился чуть живым, оброком обложил аратов в твою пользу? Точь-в-точь как прежде, в дружестве с отцом моим вы клятву дали в Черной роще, что на Толе, не поклялись ли мы друг другу быть отцом и сыном? И помнится,
Потом, повоевав найманов Хучугурдэй Буйруг-хана, погнали мы его по местности Сохог ус, понудили перевалить через Алтай, шли по пятам до речки Урунгу. У озера Хичилбаши разбили мы врага дружину. Когда мы возвращались из похода, в излучине реки Байдраг дорогу преградил нам Хугсэгу сабраг найманский, желая нас повоевать. Мы быстро выстроили в боевой порядок свою рать. Но уж смеркалось. И тогда уговорились мы с врагами биться завтра. Но среди ночи ты, мой хан-отец, горящие костры оставив на привале, вверх по течению реки Харсул увел поспешно ратников своих. Наутро мы узрели, что на привале нет тебя, что бросил ты нас, словно те костры. И двинулись мы с войском и, стрелку перейдя, где Эдэр сливается с Алтаем, пришли в Саарь хээр и сели там.
Тем временем батыр найманский Хугсэгу сабраг вслед за тобою устремился. Он полонил жену, детей, он захватил всех подданных и все добро Сэнгума, сына твоего. Тебя настиг он в местности Тэлэгэту амсар, в сражении отбил немало подданных и табуны твои. Тобой захваченные прежде сынки мэргэдского Тогтога бэхи — Худу и Чулун момент благоприятный улучили, забрали подданных своих, затем с отцом соединились и двинулись на Баргужин тухум.
Тогда ко мне гонца послал ты со словами: «Разор мне учинил найманский Хугсэгу сабраг: всех подданных в полон забрал, имущества меня лишил. Сын мой, прошу и умоляю: пошли на помощь мне бесстрашных четырех богатырей своих!»
Тогда-то, не в пример тебе, дурного не замыслив, я тотчас Борчу, Мухали, Борохула и Чулуна всем вам на помощь с ратью отослал. Тем временем Сэнгум с найманами сражался в Улан хуте и сам едва не был пленен. Но вовремя поспели богатыри мои, у недруга его отбили, тебе сполна все возвратили, что было отнято врагом. И молвил ты тогда благоговейно: «Достойный сын мой, Тэмужин, послал мне четырех богатырей и возвратил улус, что я утратил».
Скажи мне, хан-отец, в чем пред тобою провинился, чем тебя прогневал я теперь? Через послов своих Хубарихури и Идургэна извести о том. Коль не отправишь их — пошли гонцом другого!»
И с этими словами Чингисхан своих послов Архай хасара и Сухэхэй жэгуна к Ван-хану отослал.
Выслушав эти слова, Ван-хан покаянно вскричал:
«О горе мне, горе! Достойного сына я предал, Улус опозорил, виновен в его разоренье. Я тесные узы расторг с благородным, с достойным Разрыв допустил… Это только мое преступленье!»И к покаянью своему присовокупил Ван-хан клятву:
«Вот так же пусть моя прольется кровь, Коль против сына Тэмужина недоброе замыслю!»И уколол он ножом подушечку мизинца своего, и, выточив из раны несколько капель крови, слил их в чашечку, отдал ее своему гонцу и наказал: «Сыну передай!»*
И наказал также Чингисхан послам своим передать анде-побратиму Жамухе такие слова:
«Из черной зависти ты разлучил меня с Ван-ханом. Помнится, в детстве, когда с тобой мы жили в юрте у него, меж нами было уговорено: тот пьет кумыс из синей чаши хана, кто встанет раньше поутру. Я вечно упреждал тебя и пил кумыс из синей чаши хана. Тогда от зависти возненавидел ты меня. Что ж, вдоволь пей теперь из синей чаши хана! Да только вряд ли много чаш осушишь ты…»