Чище воды, острее ножа

Серова Марина Сергеевна

Я вошла в комнату и спросила:

— Кто здесь Лягунов?

Светловолосый парень с длинным лицом привстал со стула:

— Я. А что?

— Я хочу с вами поговорить, пройдемте на кухню.

Парень с тяжелым вздохом поднялся и пошел за мной. Я села за стол, парень устроился напротив и выжидательно посмотрел на меня.

— Вы только имейте в виду, я все равно ничего не знаю. Как вчера отрубился, так и спал, проснулся уже, когда его нашли. — На последних словах его слегка передернуло.

— А во сколько примерно вы

вчера заснули? — поинтересовалась я, придвигая к себе чистый бланк для протокола. Не сказать, чтобы меня сильно интересовал ответ на этот вопрос, но нужно же с чего-то начинать разговор, да и к собеседнику нужно присмотреться.

— Не помню точно. Примерно от половины первого до часу, в отдельной комнате. — Увидев непонимание на моем лице, парень пояснил: — Ну, у нас тут три комнаты, две смежные — зал и та, где Сашку нашли, а третья отдельная, рядом с кухней. Когда вчера начали из-за стола расходиться, мы с Олей сразу ушли в отдельную и больше оттуда не высовывались.

— Оля — это Ольга Заедаева? — спросила я, заглянув в список.

— Ага. Моя девушка.

— Значит, она может подтвердить, что вы из комнаты не выходили?

— Ну да.

— А ушли вы с ней в отдельную комнату когда примерно?

— Часов в двенадцать. Ну, может, чуть позже.

Я сделала в протоколе соответствующую запись и задала следующий вопрос:

— А ничего подозрительного ночью не слышали? Шум какой-нибудь, крики?

— Нет, ничего. Мы как заснули, так только утром и проснулись, когда Эльвира начала в дверь стучать.

— Это во сколько было?

— Примерно в полвосьмого. Элька раньше всех встала, заглянула в ту комнату, увидела Сашку и кинулась всех будить. Ну а мы, как пришли в себя, милицию вызвали.

— Ясно. А вечером, до того, как вы в отдельную комнату ушли, что делали? И вообще, чем народ занимался?

— Да я не помню толком ничего, мы выпили много, у меня память почти отшибло. Помню, пели что-то, Олег портрет чей-то пытался нарисовать, потом дротики в мишень кидали, из воздушки по бокалам стреляли… Какой-то дедок приходил, грозился милицию вызвать, если мы не перестанем шуметь… В общем, весело было.

— А потом? Когда все расходиться начали? Кто с кем и куда пошел?

— Да не знаю я! Мы с Олей первые же и ушли, а что там у них дальше было, не у меня спрашивать надо.

Я замолчала, обдумывая свои дальнейшие вопросы. Похоже, ничего толкового о ночных событиях я от Лягунова сейчас не добьюсь. Ладно, у меня и другие вопросы есть. Взаимоотношения внутри компании, кажется, весьма сложные и запутанные, попробуем немного в них разобраться.

— Дима, а как ты сам думаешь, кто Лисовского убил? — Я резко подняла голову и посмотрела собеседнику в глаза.

Парень растерялся, несколько секунд недоуменно хлопал ресницами, а потом удивленно спросил:

— А я-то откуда знаю?

— Я и не говорю, что ты знаешь. Но ведь какие-то предположения у тебя есть?

Ты же не пенек березовый без чувств, мыслей и собственного мнения, правильно? И компанию вашу ты получше меня знаешь, вот и поделись соображениями. Может быть, кому-то из вас смерть Лисовского была выгодна, или у кого-то на него смертельная обида была, или еще что-то в таком роде. Понимаешь, о чем я?

— Нет, ну как я могу вот так на кого-то наклепать, — не слишком искусно попытавшись изобразить возмущение, заявил парень. — Мало ли, что я думаю? Может, он и не виноват.

— Не волнуйся. Только из-за того, что ты скажешь, никого сажать не поволокут, все будет тщательно проверено, — сказала я, отметив про себя, что Дима произнес «он». Значит, на кого-то из парней думает. Он все еще колебался, и я еще немного надавила: — Слушай, Дима, если ты не будешь добровольно помогать следствию, то у тебя могут неприятности начаться. Например, я имею полное право задержать тебя на трое суток безо всякого ордера. И говорить мы тогда будем уже не здесь, а в другом, куда менее приятном месте. Как тебе такая перспектива?

В глазах парня мелькнул страх, и я поняла, что первый раунд выигран.

— Хорошо, — стараясь сохранять спокойствие, сказал Дима. — Но имейте в виду, это просто мое личное мнение, его к делу не подошьешь.

— Что подошьешь, а что нет, — решать мне. Выкладывай.

— По-моему, это Серега.

— Беляков?

— Ну да. У нас другого Сереги нет. Он давно на Сашку был обижен, а вчера они так сцепились, что мы все вместе их еле растащили. И ножик я видел. Серегин это ножик.

— С ножиком мы еще разберемся, а вот про то, из-за чего они вчера сцепились, поподробнее. Насколько я поняла, из-за той истории, когда Белякова из вашей группы выгнали, правильно?

Дима посмотрел на меня с таким искренним изумлением, что я чуть не рассмеялась.

— Да не ясновидящая я, не ясновидящая. С тобой же не с первым разговаривают, кое-какая информация у нас уже есть, сейчас я просто проверяю и подробности новые выясняю.

— Но ведь с остальными не вы разговаривали…

— Есть такая полезная вещь, называется протокол, — я продемонстрировала парню исписанную бумажку, — а читать меня еще в первом классе научили, так что никакой мистики. Ну, давай рассказывай, время идет. В первую очередь меня интересует, из-за чего Белякова тогда выгнали.

— Ясно. Понимаете, Серега, Сашка, я и Артем еще в школе вместе учились, в одном классе. Тогда и играть начали, первую группу создали. Ну, это было еще так, несерьезно. А три года назад мы основали «ПиромаNа». — Название группы Дима произнес с ясно слышимой гордостью, хотя я не вполне понимала, в чем принципиальная разница между тем, чем они занимались в школе, и этой их новой группой. Все равно и то, и другое не более чем самодеятельность.

— А что это еще за Артем? — перебила я своего собеседника.