Числа. Трилогия (сборник)
Шрифт:
– Теперь можно говорить, но только давай потише. Что случилось-то?
– Он погиб, да? Я все слышала. Его больше нет.
Слова выходили какие-то увечные, смазанные, но Бритни сумела понять.
– Да нет же, балда, это тот, другой.
– Что?
– Второй парень, которого они арестовали. Папа сказал: здоровенный и весь в татуировках.
Так, значит, Татуированный?
– На него в камере что-то нашло, он принялся крушить все вокруг. Они ввосьмером стали его утихомиривать, а он взял и помер.
– Помер?
– Пока непонятно:
Татуированный, не Жук. 11122009.
– Бритни?
– Да?
– А ты знаешь, когда это случилось? В котором часу?
– Незадолго до полуночи. В самом конце папиной смены.
Качнувшийся мир медленно вставал на свое место. Земля выскользнула у меня из-под ног, ход вещей перестал подчиняться правилам, а теперь все возвращалось к привычной действительности: скверной, даже кошмарной, но привычной. Числа – реальность. Жук жив, но ему осталось всего три дня.
– Ты в порядке?
– Да, вроде того.
– Тебя пожалеть?
Я не ответила, но она все равно придвинулась и обхватила меня руками. Я одеревенела, она, наверное, почувствовала это, но не отстранилась.
– Все хорошо, – сказала она. – А будет еще лучше. Давай глотни чаю.
Она передала мне кружку – горячий сладкий чай, я давно не пробовала ничего такого вкусного. Я выпила все до последней капли, а потом мы легли, свернулись на разных краешках постели, соприкасаясь ногами. Чай меня успокоил, а голова была набита так, что думать уже не было никакой возможности. Вот теперь я почувствовала, как вымоталась. Ощущала, как по телу прокатываются волны сна.
– Бритни? – тихо позвала я в темноту.
– М-м?
– Спасибо.
– Да ладно.
– Я серьезно.
– Заткнись и спи.
Последние слова заставили меня улыбнуться, я будто услышала свой собственный голос. И тогда я заснула – мгновенно, без сновидений, и на несколько часов оказалась очень далеко от этого мира, от часов, неуклонно отсчитывающих секунды: тик, тик, тик.
Я нашарила будильник, поднесла к глазам. Почти половина седьмого. Снаружи еще темно, но скоро начнет светать. Я поерзала под одеялом, пытаясь понять, как там мои травмы.
– Проснулась? – прошептала Бритни.
– Да.
Честно говоря, чувствовала я себя паршиво. Да, я крепко проспала несколько часов, но усталость не прошла, голова кружилась.
– Нам совсем, совсем нельзя шуметь.
– Ладно.
Спали мы не раздеваясь, так что просто встали в темноте и крадучись пошли вниз.
– Я первая, чтобы не встревожить Рея.
Что еще за Рей?
Она приоткрыла кухонную дверь, я услышала ее шепот. Так, выходит, все-таки ловушка. Я могла бы и сразу догадаться, что таких чудес не бывает. Все и всегда предают. Я окинула глазами коридор. Еще можно выбраться через парадную дверь.
– Порядок,
Я еще раз посмотрела на парадную дверь, но какой-то внутренний голос твердил: этой девчонке можно доверять. Подошла к квадратику света, обозначившемуся в дальнем конце коридора. Бритни стояла в кухне согнувшись и держала за ошейник огромного пса, здоровенную лохматую немецкую овчарку. Животные – это не ко мне. Своих у меня, понятно, никогда не было, и я совсем в них не разбираюсь. И вообще не просекаю, с какой радости некоторые с ними возятся, да еще и разговаривают. Бред, да? Они просто не понимают, что животные – другие, не похожие на нас, не люди.
– Закрой за собой дверь, – прошипела Бритни. – Это Рей, папин служебный пес.
Блин! Угораздило – заперта в комнатушке два с половиной на три метра, рядом с гребаным полицейским псом.
– Он тебя вчера тоже искал, правда, Реюшка? Ну вот, а теперь нашел, да? Умница. Поздоровайся с ним, – обратилась ко мне Бритни, – тогда будет порядок.
– Привет, – сказала я, пытаясь не смотреть псу в глаза и вообще его не злить.
Бритни сдавленно хихикнула:
– Да нет, не так, погладь его. По холке, не по голове. Давай, тогда он поймет, что ты своя.
– А он меня не укусит?
Бритни улыбнулась и качнула головой.
Я подошла поближе, опасаясь, что пес подскочит и схватит меня за руку своими здоровенными зубами. Медленно, медленно нагнулась, положила руку на шерсть у начала шеи, задержала ее там. Под шкурой я чувствовала его крепкое тело, теплое, полное жизни, а сама шерсть оказалась просто невероятной, такой чистой и мягкой. Можно было подумать, что я трогаю рукой льва. Я чуть пошевелила рукой.
– Привет, Рей, ты хороший пес.
Слова вышли такими же деревянными, как и движения. Рей понюхал мою ногу, а потом стремительно, даже агрессивно потерся огромным твердым носом о мои джинсы, едва не свалив меня с ног.
– Чего это он?
– Да ничего. Ты ему понравилась, вот он и метит тебя своим запахом.
Мешать ему я не собиралась, стояла и смотрела, как он оставляет на мне свою метку. Если подумать, выходит, что умом собаки не отличаются. Он не врубился, что принял в свою стаю врага.
Бритни возилась в углу, ко мне спиной. Потом она развернулась и торжествующе продемонстрировала мне рюкзак – черный, но весь в нашивках и значках.
– Я сложила сюда всякое. Твои одежки, кое-что из еды, воду тоже. У меня есть одеяло, но оно не влезло, я его привяжу сверху.
Она порылась в ящике, вытащила моток бечевки и начала обвязывать скрученное одеяло. Я даже не знала, что ей сказать.
– Это твой рюкзак?
– Мой, школьный.
– А как же ты?
– Да куплю новый, скажу – лямка порвалась. Делов-то.
Сверху долетел хлопок двери в ванную. Мы переглянулись. Я хотела бежать в ту же секунду. Бритни подняла руку и удержала меня. Спустили воду, потом сверху раздался мужской голос: