Числа. Трилогия
Шрифт:
Прошло время — очень долгое время, — прежде чем мы расцепились и сели прямо. Смеркалось, в нашей затененной листвою пещерке Жук теперь стал лишь смутным силуэтом.
— Нужно сматывать, Джем, — сказал он. — Это же постараться надо привлечь к себе столько внимания.
— Да, знаю.
У меня совсем не осталось сил. Болело колено, болела рука. Мне совсем не хотелось, чтобы нас поймали, но было бы так просто сейчас свернуться у Жука в объятиях и просто дожидаться неизбежного.
— Лучший способ свалить отсюда по-быстрому — добыть еще одну
— И что потом?
— Поедем в Вестон. Мы, наверное, уже от него в двух шагах. Тебе там понравится.
Хотя и было темно, я поняла, что он опять улыбается. Я хотела разделить его радость, честно хотела, но не могла. В груди были холод, затравленность, испуг.
— А что мы будем делать в Вестоне, Жук? Там, вообрази себе, тоже есть и телевизоры, и газеты, а кроме того — полицейские, собаки-ищейки и…
Он прижал длинный палец к моим губам.
— Я тебе уже говорил. Будем есть мороженое, рыбу с жареной картошкой и гулять по взморью.
Он говорил это так, будто верил. А может, и правда верил.
Я мягко отвела руку, прижатую к моим губам, положила на раскрытую левую ладонь и принялась поглаживать его худые пальцы.
— Ты чего делаешь?
— Ничего. У тебя руки красивые.
— Ладно, хватит сопли разводить. — Он наклонился и нежно поцеловал меня. — Так, — добавил он, похоже, приняв какое-то решение. — Я знаю, ты устала, так что посиди здесь, а вот когда я за тобой приду, будь готова еще побегать. Тачку я добуду, не переживай. Скоро вернусь.
Он полез наружу.
— Жучила.
— Ну?
— Будь осторожен.
— А то. А ты будь готова, ладно? Я живо — одна нога здесь, другая там.
Он исчез. Там, где он проталкивался между ветками, они немного покачались. Я смотрела, как они движутся все медленнее, замирают. А потом осталась сидеть в сгущающейся темноте и ждать.
23
Я сидела, вслушиваясь; все во мне было готово снова сорваться с места и бежать. Я ждала его шагов, шороха листвы, произнесенных шепотом инструкций. Фоновый шум внезапно исполнился глубокого смысла — гул машин, какой-то крик вдалеке, вой сирены. Что там, блин, происходит? Где он?
Две минуты обернулись десятью. Десять — двадцатью. Время шло, и я постепенно будто окаменела в одной позе: колени у подбородка, голова на руках. Я заставила себя дышать медленнее, чуть ли не загнала себя в транс, пытаясь выключиться из жизни, пока Жук меня не позовет.
Сколько времени прошло, прежде чем я поняла, что он не вернется? Не знаю, но постепенно понимание это впиталось в меня, как холодный дождь, который закапал с ветвей и потянул сыростью от земли. С ним что-то случилось. Случилось не на моих глазах, поэтому шока я не испытала — по крайней мере, в тот момент; просто вокруг и внутри образовалась тьма, еще непрогляднее, чем ночь, и холод заполз в самые кости. Я не двигалась, не издавала ни звука, просто сидела, свернувшись комочком, только слегка покачивалась взад-вперед.
А
Мой собственный шепот заполнил уши до краев, но вдруг до меня долетели еще какие-то голоса, а с ними какой-то непонятный звук — хлещущий, шуршащий. Кто-то прочесывал кусты.
— Одного поймали, второй вряд ли далеко.
— Не каждый день удается словить террориста, а?
— Ты правда так думаешь? Он террорист? Такой-то пацан?
— А кто его знает, их теперь, говорят, и таких вербуют.
— Когда его вели в участок, мне показалось, умом он не особо вышел.
— А на что террористу ум? Без него даже и лучше. Забивают им головы всякой дрянью — эти чернокожие парнишки, они во что хочешь поверят. Ты пойди пойми, чего там у них в мозгах происходит.
Вот оно как. Похоже, Жука схватили. Я почувствовала, как что-то поднимается к горлу. Сглотнула. Голоса приближались. А еще показался свет. Свет фонарей метался во все стороны.
— Сейчас закончим в парке, потом на пустырь за школой на Мэнор-Роуд.
— Идет.
Я вытянулась в струнку и попыталась распластаться вдоль стены. Хлещут ветки, шуршат листья теперь всего в нескольких метрах. Я задержала дыхание — глупость, конечно, но, когда тебя загнали в угол, трудно соображать.
И тут что-то скользнуло по листьям в тридцати — сорока сантиметрах от моего лица, на меня посыпались дождевые капли. Палка — они шарят палкой по кустам.
— Пониже еще попробуй, по самой земле.
— Сейчас.
Палка высунулась опять, теперь у самой земли. Появилась она довольно далеко, но постепенно приближалась, вычерчивая полукружья. Я как можно сильнее втянула живот. Палка прошла в сантиметре от меня, потом скрылась. Воздух внутри и так-то уже был сжат до предела, а тут я еще надавила животом. Мне казалось, я сейчас лопну. Не раскрывая рта, я выдохнула через нос, стараясь делать это постепенно, — и все же без легкого шмыганья не обошлось. В моих ушах оно прозвучало точно взрыв атомной бомбы, но на фоне шелеста листьев и голосов этих придурков, видимо, прошло незаметно. Они и ухом не повели. Я слышала, как они пошли дальше.
Я не то чтобы расслабилась, но дышать стало легче. Впрочем, в мозгах не утихала паника: я теперь одна, по-настоящему одна. Наши с Жуком отношения, наше общее приключение — все это длилось каких-то три дня, а мне казалось, что мы всю жизнь вместе. За эти несколько дней мы пережили столько, сколько другие переживают за весь свой век. Более того, я привыкла полагаться на него — ведь, чего там скрывать, с того самого момента, как мы пустились в бега, именно он обдумывал ситуацию и принимал решения. А теперь мне придется жить своей головой.