Число Зверя
Шрифт:
Именно здесь, вспоминала Розмари, не так давно нашли мертвого ребенка, завернутого в газету. Чей это был ребенок и как он умер? Пойман ли виновный, наказан ли? Она хотела пойти в библиотеку и прочитать об этом в газете, как поступил Хатч, но тогда все стало бы еще реальнее и страшнее, чем было сейчас. Точно знать место, где нашли труп; может быть, ходить по этому месту от лифта и обратно – все это стало бы для нее невыносимым. «Не обращать внимания и постепенно забыть, – решила она. – Все проклятый Хатч со своими добрыми намерениями!..» Из этой прачечной получилась бы неплохая тюрьма: кирпичные стены, лампочки в железных каркасах и ячейки в стенах,
Анна Мария Альбергетти, насколько было известно Розмари, не жила в Брэмфорде, но она могла приехать к кому-нибудь в гости и помочь по хозяйству. Однако, когда Розмари пригляделась повнимательнее, то увидела, что ошиблась: у девушки был слишком длинный и острый нос и иные черты лица, а также другая походка. Тем не менее сходство казалось удивительным – и тут Розмари заметила, что девушка закрыла машину и смотрит на нее с вопросительной и растерянной улыбкой.
– Извини, – торопливо произнесла Розмари. – Я думала, что ты – Анна Мария Альбергетти, поэтому так и уставилась. Прости.
Девушка покраснела, снова заулыбалась и опустила глаза.
– Это со мной часто происходит. Не надо извиняться. Люди принимают меня за Анну Марию постоянно, с самого детства, когда она снялась в своей первой роли в фильме «А вот и жених». – Девушка посмотрела на Розмари, все еще красная, но уже без улыбки. – Я-то вообще не вижу никакого сходства. Я тоже итальянка, как и она, но между нами нет физического сходства.
– Есть и еще какое, – заметила Розмари.
– Может быть, – ответила девушка. – Мне все говорят. Но я этого не нахожу. Хотя мне и хотелось бы, если честно.
– Ты ее знаешь? – спросила Розмари.
– Нет.
– Просто ты назвала ее Анна Мария, вот я и подумала…
– Нет, я просто всегда ее так называю. Наверное, из-за того, что мне приходится часто о ней вспоминать. – Она вытерла руку о шорты, потом протянула ее вперед. – Меня зовут Терри Джоноффрио. Я точно не помню, как пишется моя фамилия, поэтому даже не переспрашивай.
Розмари улыбнулась и пожала ей руку.
– А я Розмари Вудхаус. Мы здесь недавно живем, а ты?
– Я здесь вообще не живу. Я из квартиры мистера и миссис Кастивет, на седьмом этаже. Я вроде бы как их гостья, уже с июня. А ты их знаешь?
– Нет, но наша квартира рядом, раньше это была одна большая квартира.
– Боже мой! – воскликнула Терри. – Так вы и есть
– Гардиния?
– Точно. Она была хорошая подруга Кастиветов. Выращивала травы и разные другие растения и приносила их миссис Кастивет для готовки. Розмари кивнула.
– Когда мы первый раз смотрели квартиру, одна из комнат вся была уставлена горшками.
– А теперь, когда она умерла, миссис Кастивет сделала себе миниатюрную оранжерею на кухне и все выращивает сама.
– Извини, мне надо добавить смягчитель. – Розмари встала и вынула из пакета бутылочку.
– А знаешь на кого ТЫ похожа? – спросила Терри.
– Нет, – ответила Розмари, отвинчивая крышку. – На кого?
– На Пайпер Лори. Розмари рассмеялась.
– Не может быть! Мне это так смешно, потому что мой муж ухаживал за Пайпер Лори, пока та не вышла замуж.
– Ты не шутишь? В Голливуде?
– Нет, здесь. – Розмари налила в колпачок смягчителя. – Терри помогла открыть дверцу машины. Розмари поблагодарила и принялась размешивать жидкость.
– Так твой муж актер? – спросила Терри.
Розмари самодовольно кивнула, закрывая бутылочку.
– Ты не шутишь? Как его зовут?
– Ги Вудхаус. Он играл в «Лютере» и в пьесе «Никто не любит альбатроса», а еще у него куча ролей на телевидении.
– Слушай, да я целыми днями смотрю телевизор. Спорим, что я его видела!
Где-то наверху послышался звук разбивающегося стекла – бутылки или окна.
– Ох ты! – воскликнула Терри. Розмари сжалась и боязливо покосилась на входную дверь:
– Ненавижу этот подвал!
– Я тоже, – отозвалась Терри. – Я так рада, что ты здесь. Если бы я была одна, я бы умерла от страха.
– Наверное, рассыльный уронил где-то бутылку, – предположила Розмари.
– Слушай, а можно приходить сюда все время вдвоем? Ведь ваша дверь напротив служебного лифта, да? Я позвоню тебе, и мы спустимся вместе. А сначала можно договориться по внутреннему телефону, – предложила Терри.
– Это было бы здорово, – обрадовалась Розмари. – Я так не люблю ходить сюда одна!
Они рассмеялись, попытались еще что-то сказать, но, не найдя нужных слов, рассмеялись еще громче.
– У меня есть талисман; может быть, он будет спасать нас обеих? – Терри оттянула воротник кофточки и вынула блестящую цепочку, показывая ее Розмари. На цепочке висел филигранный серебряный шарик не больше дюйма в диаметре.
– Какой красивый!
– Правда? – обрадовалась Терри. – Мне его подарила позавчера миссис Кастивет. Ему триста лет. А то, что внутри, она сама вырастила в оранжерее. Это приносит счастье. По крайней мере, должно приносить.
Розмари начала внимательно разглядывать шарик, который Терри держала между большим и указательным пальцами. Он был наполнен серовато-зеленым пористым веществом, выпирающим из отверстий. Неприятный запах заставил Розмари отпрянуть.
Терри снова засмеялась.
– Мне тоже этот запах не очень нравится. Но главное, чтобы он срабатывал!
– Красивый талисман, – сказала Розмари? – Ничего подобного в жизни не видела.
– Это из Европы. – Терри прислонилась к машине и с удовольствием принялась рассматривать шарик, поворачивая его в руке. – Кастиветы – самые замечательные люди на всем белом свете. Они меня в буквальном смысле подобрали на улице. Я отключилась на Восьмой авеню, и они принесли меня сюда и приняли, как мать и отец. Вернее, как бабушка и дедушка.