Чиста пацанская сказка

аль Атоми Беркем

– Че?! У тебя… Че у тебя в сумке?!
– рывками выдохнул дракон.

– Не ори, чурка. И здороваться научись. Герыч в сумке, что ж еще.

– Кидай сюда!!!

– Залупу.

– Кидай, сказал!!!
– порыв гнилостного смрада едва не сбил человека с ног.

– Ебло - завали!!!!
– заорал Марат изо всех сил, до предела напрягая рвущиеся связки.

Дракон опешил - с самой Орксийской войны на него никто не орал. Последним это делал оркский воевода Трошеф, когда дерзко вымогал из бедного дракона каких-то заложников.

Заложников пришлось сожрать, но после этого оставалось только лететь в Гландон, поближе к крыше.

– Я ж тебя сожгу, червяк ты…

– Зажигалка не выросла. Кайф тоже сожжешь?

– Да надо будет, я и без…

– Эй, рептилия! Сюда смотри!
– Марат продемонстрировал шнурок, торчащий из объемистого пакета.
– Догадался? Гремучая соль. Фунта два. Короче, я сейчас к тебе подымусь, базар есть. Если че - рву, при малейшей твоей ужимке. Будешь до утра с елок дурь слизывать, чтоб раскумариться. Понял?

Вскарабкавшись на террасу, Марат достал из сумки небольшой пакет и вытрусил треть содержимого на выжженую землю. Получилась метровая белая полоса шириной в полладони.

– Давай-ка закоксуйся, для разговору.

Дракон, затаив дыхание, поднес к дороге голову, напоминающую вывернутый взрывом из корпуса судовой дизель, и шустро втянул кокс вперемешку с парой литров сажи. Замерев на полминуты, дракон издал полный счастья трубный возглас и ловко изобразил Джексона, совсем как в клипе "Триллер".

– Братела! Слышь, братела, эй! Ты говорил, герыч, да?

– Есть и герыч, не волнуйся, зависимый ты наш. У тебя че вместо баяна?

– Э, ты савсэм дурак или дракона первый раз видыш?
– паясничал Сякаев.
– Мы ж не по трубе, а на жабру пускаем! Вот, видишь?

Дракон повернул голову, и его броня подразошлась за ушами, открывая редко используемые жабры, здорово похожие на свежевзрезанный арбуз. У Марата тут же созрел план - сделать вид, что страшно жалеет герыча, тогда дракон даст ему закинуть. И вывалить ему за жабру весь мешок, всяко хватит. Жил собакой, так хоть в кайфе помрет.

– Нифига себе, дыхательно-пихательное…

– Слышь, братан! А я тебя сейчас все равно сожгу!
– игриво приплясывая, весело сообщил дракон.
– Че-то ты совсем борзо базаришь!

– Слышь, братан! А ты в шары не долбишься, не видишь, кто пришел?

– Мясо пришло!
– дракону явно попало на веселую ноздрю.

– Мясом ты будешь, если на меня лапу подымешь.
– нагло соврал Марат.
– Я из Хазани, с Микрорайона. Слыхал про город Хазань? Отвечаю, весь правый берег тебя жарить подтянется. Мы тебе не орки - замочил, мамка старая поплакала, и спроса нет; за меня ответкой как нифель сдует. Так что лучше давай со взаимным уважением. Кстати, в качестве братского хода… - Марат вновь достал пакет и повторил.

Дракон, неизвестно чему хитро улыбнувшись, опять шустро встал на дорогу, и на этот раз, похоже, достиг оптимума - проморгавшись, спел две строки из

нетленных упоительных вечеров, скрежеща гребнем в такт подразумеваемому аккомпанементу.

– Карроче… - глумливо произнес Сякаев, - дело к ночи! Слышь, э, как тебя?

– Марат.

– Хоть ты и жулик, ворюга и душегуб…

– Э, а сам-то? Чья бы уж о душегубстве тут мычала, а?

Дракон помрачнел, видимо, даже сквозь коксяную радугу сотворенное виделось довольно отчетливо.

– Грубишь, сучонок, старшим.
– машинально отметил дракон, перед глазами которого замелькало оставшееся позади нехорошее.
– Знаешь, вот сейчас сижу я на этой сраной горке в занюханной стране, и сам не верю. Как не со мной было, прикинь… Жили-жили, и на вот тебе - война… Не, базару нет, сами развели эту бодягу, и мы, и орки. Точнее, эльфятине поганой дали развести. И себя, и бодягу. Себя, короче, на бодягу.
– в приступе кривоватого коксяного юморка невесело хохотнул дракон.
– Я сейчас под кокосом это все так четко вижу… Раньше бы так. Слать их надо было далеко, пи-да-ра-сов. Слышь, попомни мои слова: выслушай эльфа, и…

– Сделай наоборот?
– перебил Марат.

– Не-а. Зарежь его к свиньям собачьим. Всегда, без исключения. Что бы он не тер.- мрачно сказал дракон.
– А потом пойди и сделай так, как сердце хочет. Не куда понты толкают, не куда ихнее сраное Крыло, а куда сердце. Вспомни, что я тебе сейчас говорю, и сделай. А не то как-нибудь посмотришь на себя - а ты в жопе, весь. И краев не видно…

Собеседники немного помолчали, задумавшись каждый о своем.

– А не по бабам ли, Марат, нам с тобой ломануться?!
– с лихорадочной коксяной бодростью помахал полураскрытыми крыльями Сякаев, стряхнув накативший мрачняк.

– Сиди уж, бабы ему, смотри-ка. Че ты хоть с ними делаешь?

– Как че?
– изумился дракон.
– Жру, че ж еще.

– Н-да… - вспомнил Марат следачку, судью и еще пару сук, которых охотно посетил бы как в компании Сякаева, так и без оной.
– Иногда это очень верный ход, да… Кстати, а почему целок требуешь?

– Ты че!
– обиделся дракон.
– Щас, стану я кем-то натянутое мясо жрать! А целок че, целок не в падлу.

– Э-э, не один ли хрен. Какая разница - жопа и задница? Не, Сякаеф, какой ты жыгит, если грязное мясо хаваешь. Это ж все равно что свинью заточить.

– Ладно тебе, будто сам свинью не жрал!
– окрысился дракон.
– Они зато ки-и-исленькие. Знаешь, как хорошо, когда кумарит.

– Все, забудь. По крайней мере, на год. Тут полтора кило.
– Марат пнул ногой мешок с героином.

– Неа. Меньше. Я по хорошему уже на полтиннике.
– грустно признался Сякаев.
– А че гремучая соль? Не боишься, пинаешь так?

– Да нет там никакой гремучей соли. Я ее выдумал вообще, на ходу. Это я тебя на понт брал.
– приступил Марат к этапу налаживанья доверительных отношений.