Чистая работа
Шрифт:
— Вы понимаете, ведь это было что-то вроде недорогой гостиницы — каждую неделю кто-то приезжал, кто-то уезжал. У меня там, конечно, стирали и убирали, но в основном домом занимался я, а больше ничего не делал.
О Джозефе Сикерте Каморра рассказал немного: ПО его словам, Сикерт какое-то время жил в Пекэме, и все. Он не знал, что Сикерт решил с Орсо насчет своей жены и детей.
Чем дольше они говорили, чем лучше делали вид, что верят его словам, тем увереннее вел себя Каморра. Он начал жестикулировать, каким-то вопросам удивлялся,
— Да вы что! Зачем оно мне? В эту ерунду только идиоты верят. А я? Да ни за что в жизни! Не мое это!
Анна попросила его рассказать о том, как проходил его обычный день.
— Ну, сначала шел на кухню, смотрел, что нам нужно: хлеб там, сахар, химия всякая бытовая… Мусора сколько было; вы не поверите — я покупал самые большие пластиковые мешки, черные такие. Некоторые из тех, кто там жил, по-английски не говорили и гадили прямо на пол. Я не шучу — как скотина какая-нибудь!
— А за детьми в доме тоже вы присматривали?
— Бывало, что и я, но, вообще-то, больше женщинам это поручал.
— Можете написать фамилии детей, которых привозили к вам?
— Всех не помню. Я же вам говорил — все время кто-то приезжал, кто-то уезжал.
— В доме проводились какие-нибудь обряды?
— Что?
— Вы когда-нибудь проводили в этом доме ритуальные церемонии?
— Ни разу.
— Там ведь есть подвал?
— Есть, только в нем держали собак. Знаете, я за них очень волнуюсь, потому что мистер Орсо сейчас не дома. Кто за ними следит?
Анна ответила ему, что собаки содержатся в полиции и с ними все в порядке. Тут Каморра облизал губы и сказал, что хочет пить. Ленгтон пожал плечами. В старом здании участка не было питьевых фонтанчиков, поэтому они привезли с собой большую пластиковую бутыль с водой. Но сейчас она уже опустела.
— Вы знаете доктора Элмора Салама? — спросил Ленгтон.
— Нет. Пить хочу, — повторил Каморра.
Ленгтон наклонился, достал из-за стула небольшую бутылку, налил из нее сначала Каморре, а потом плеснул воды и в свой стакан.
— Никогда к нему не обращались?
— Никогда… или, может, обращался. Фамилия знакомая, но что-то я его не припоминаю.
— Вы занимались вуду?
— Я?! Никогда в жизни! Да я же вам уже сказал — чтобы я этой дрянью…
Ленгтон переглянулся с Анной, перелистал страницы блокнота, постукивая карандашом:
— Вы показали, что вместе с вами в Пекэме проживало много людей, в том числе и дети. Нам нужны их фамилии и адреса, по которым они уезжали.
— Да не знаю я их! Это же был так… транзит. Несколько дней, может, несколько недель, а потом они находили работу и переселялись.
— Значит, вы не записывали фамилии тех, кто, как вы сказали, был там транзитом?
— Слушайте! Я работаю у мистера Орсо, вот и все. Он сам им разрешения на работу оформлял. Они разъезжались
— У вас жили сыновья Джозефа Сикерта?
— Я даже не знал, что у него есть дети.
— Но жену его, Эллу Сикерт, вы знали?
— Нет.
— Она работала у мистера Орсо.
— Тогда, может быть, видел, я же вам говорил — мистер Орсо своим домом сам занимался.
— В Пекэме мы нашли печатный станок и…
— Я знаю, что он там был, — не дослушал Каморра. — Мистер Орсо присылал иногда кого-нибудь работать на нем, вы лучше его об этом расспросите.
— Вы знаете, для чего он использовался?
— Ну, мы всегда делали много бланков — для рекомендаций и тому подобного.
— Вы знали, что люди, которых направляли в Пекэм, были нелегальными иммигрантами?
Каморра поднял руки:
— Слушайте! Я, конечно, подозревал, что в Англию они приехали незаконно, это правда, но сам я их сюда не привозил. Еще раз повторяю: я работал у мистера Орсо, и больше ничего. Платил он мне хорошо, так что лишних вопросов я не задавал. — Он отпил воды, облизал губы и сказал: — Мне нужно в туалет.
Ленгтон посмотрел на часы и прервал допрос. Каморру вывел офицер, а его адвокат остался в комнате. Ленгтон взял свою воду и вышел в коридор. Там он закурил, стряхивая пепел в стакан.
Анна прислонилась к стене.
— Ну вот… Орсо нам ничего не сказал, а Каморра от всего отбрыкивается. — Она поколебалась немного, но спросила: — Когда ты на него надавишь?
Ленгтон пожал плечами, подошел к мусорной корзине и бросил в нее пластиковый стакан.
— Когда он вернется, начнем все сначала, — ответил он. — Я специально позволил ему распустить язык. С ним ведь связано много дел, ясно, что он не только выполнял распоряжения, но ты сама видишь: самые серьезные улики против него — убийство Карли Энн, укрывательство нелегальных иммигрантов и содержание притона.
Анна сходила в раздевалку, умыла лицо холодной водой, причесалась. Когда она вернулась в комнату, Каморру уже привели обратно. Он сидел рядом со своим адвокатом, но весь как-то скрючился и все время повторял, что ему жарко.
Ленгтон уже листал пухлую папку, которая лежала перед ним, и еще раз зачитывал Каморре его права. Работал магнитофон, Ленгтон произнес время и число и начал:
— Ну что ж, Юджин, ты очень помог нам, но теперь давай снова поговорим об убийстве Карли Энн Норт.
— Я вам рассказал все, что о ней знал. К убийству я никакого отношения не имею. Это сделал Идрис Красиник, и за это вы его и забрали. Он во всем признался, а его брат с ней спал.
— Вы утверждаете, что никогда не садились за руль белого «рейндж-ровера».
— Я вам сказал, я машины с автоматической коробкой не вожу. В машине этой чертовой я не был.
— В ночь убийства Карли Энн машину видели…
Каморра не дал Ленгтону договорить:
— Меня не волнует, кто там что видел. Меня в ней не было.