Чистилище. Книга 1. Вирус
Шрифт:
Откровенно говоря, идти туда Лантарову не очень-то хотелось, но не прозябать же в пятницу в одиночестве.
Внутри клуб казался настоящим логовом, в котором витал дух безобразного, но таинственного и влекущего культа. Особый специфический и манящий запах, состоящий из сигаретного и искусственного дыма, алкоголя, гормональных выбросов возбужденных людей, всеобщей экстатической вольницы, зарождался из совместного желания дотянуть до какой-то неведомой черты. Все словно варились в собственном соку, накуренные, накачанные алкоголем и психоделиками, остервеневшие от изнуряющих танцев участники таинства, в чем-то схожего с религиозным. Группа на некоторое время застряла в баре – еще подкрепиться.
– Колеса будешь? – лукаво спросил
– Не-е… – неуверенно протянул Лантаров.
– Как хочешь. Но чтобы быть в адеквате, надо подзарядиться.
И Захарчиков лихо заказал на всех коньяк с лимоном, а потом укромно поделился таблетками с одним из парней, Сашей. Этот Саша всю ночь подносил, как боеприпасы, воду в пластиковых бутылочках – очень кстати.
Поначалу танцы не заводили Лантарова. Но незаметно для себя он попал под влияние электронного ритма в сто сорок ударов в минуту, точно так же выкрикивал ди-джею какие-то несуразности среди лиц-масок и уханья синтезаторов. Он был подсоединен к компании, будто веревкой, и в то же время оставался наедине с собой – безличный, никому неизвестный.
– Накатим? – весело вопрошал при этом Захарчиков. И они накатывали.
Случайные и неизбежные прикосновения, как короткое замыкание, раззадорили Лантарова, сделали бесстрашным. Всеобщее ощущение эйфории сглаживало то, что было не сказано. В какой-то момент одна из девушек прильнула ко рту Лантарова губами, и он поддался. Но вместо поцелуя он вдруг во рту у себя ощутил твердую шайбочку таблетки. Хотел было выплюнуть ее, но девушка с улыбкой шепнула на ухо: «Это “короны”. Попробуй, почувствуешь себя королем!» Он подумал: «А почему бы и нет?»
Алхимия превращений потрясла его. Сначала он испытал жуткий приступ тошноты – даже отошел к столику и присел, обхватив голову руками. Ему еще никогда не было так плохо. И вдруг от пят до затылка с бешеной скоростью фонтаном забила горячая кровь, ударила в голову и создала совершенно неземную, исключительную силу, источника и причины которой он понять не мог. В момент бешеной скачки крови по спине пробежал холодок, затряслись руки, дыхание стало частым, тяжелым, как будто он бежал кросс. Лантаров не на шутку испугался, но он более не управлял своими быстро меняющимися эмоциями. Он оглянулся, подозревая, что эта девица специально подсунула ему таблетку, чтобы ухмыляющаяся компания могла, как говорили, «погнать» с новичка. То есть дружно поглумиться. Но вдруг водоворот противоречий успокоился. Стало непривычно хорошо от внезапной радости и любви ко всем. Неизъяснимое, близкое к восторгу ощущение снизошло на него, он перестал ощущать себя потерянным человеком. Рвущаяся из своих ошалевших тел толпа казалась теперь единым организмом, а сам он – его неотъемлемой, значительной частью. Вдруг он понял, что так уже было! И в шаманских танцах вокруг костра, у пещеры, и сейчас, когда самолеты и интернет сузили все мировое пространство до нескольких, осязаемых рукой сантиметров. Им овладел небывалый экстаз, точно с неба снизошла благодать. Он почувствовал себя эфирным существом. Такие же, как и у всех, резкие движения, такая же сбивчивая речь, такие же, готовые лопнуть, глаза. Это и есть «посвящение»? Обещанный Захарчиковым «приход»? И Лантаров видел, что почти такое же состояние и у Захарчикова, и у всех новых приятелей, включая девушек без имени. Он точно знал, что совершенно счастлив, потому что похож на всех, стал их частью. Он стал своим.
Лантаров обнаружил себя утром в квартире у Захарчикова. Тот победоносно улыбался. Не то чтобы он совсем ничего не помнил, но провалы мешали восстановить всю целостность картины.
– Нормально наперло?
– Кажется, – неуверенно ответил Кирилл.
Одеревеневшая голова гудела, конечности казались ветками дуба, выросшими как-то неправильно, против его воли.
– А меня таращит, пипец. Хоботит до сих пор, надо чайку хлебнуть, разогнаться. Как
– Да… А куда народ подевался?
– Да кто где. Телок наших увели… правда, они уже никакие были… Просто нефиг бехеровку пивом шлифовать, я ж предупреждал… Да ну их…
Влад, этот прокачанный бицепс компании, теперь источал мудрость вождя нового туземного племени. И эта роль ему явно импонировала.
У Лантарова что-то шевельнулось в голове, он вспомнил девушку и ее роковой поцелуй. Потом она еще под яростные крики обезумевшей толпы раздевалась, в экстатическом порыве, обнажив маленькую крепкую грудь.
– Слушай, Влад, а кто эта… ну, что раздевалась?
– Ого! Это – Ланка. Ты вообще держи нос по ветру – говорят, она на «варшаве» висит или на «винте».
– А Варшава – это что?
Лантарову было немного стыдно своего невежества, но любопытство оказалось сильнее.
– «Варшава» – это смесь «винта» и «ширки». Ну, а «винт» – ты знаешь, на эфедрине торчит.
Лантаров потряс головой, словно оглушенный бычок. Он все еще переваривал события.
– Ну, ты как? Норма? Вот так становятся богами!
Лантаров слушал и ощущал, что какая-то трансформация в его сознании таки произошла, но он не мог понять, хорошо это или плохо.
Лантаров стал появляться в компании Захарчикова. Еще в школе он научился балансировать между предельно рискованными играми и жизнью забитого зверька в норке. Он осторожно, подобно канатоходцу, исследовал грань благоразумия. Увлекался виртуальным миром и экстатическим таинством клубов, но не впадал в фанатическую одержимость. Это так же, как в интернете: он создавал в киберпространстве собственные миры, но отдавал предпочтение реальности, жаждал наслаждений и дико боялся их. Слишком веское основание отличало его от оголтелых парней и девушек того круга, в который он так стремился попасть. Он попросту был в сравнении с ними беден, и только уникальная изворотливость да строгая экономия позволяли ему сводить концы с концами. Ему часто претил подчеркнутый цинизм Влада, но все компенсировали его сногсшибательные способности к коммуникации, особенно популярность среди девушек. Девушек же Лантаров по-прежнему боялся и желал одновременно. В его воображении существовала некая умозрительная связь между мужской неполноценностью и финансовой несостоятельностью. А возле узколобого филистера Захарчикова всегда хватало удовольствий. Тут можно было кормиться, как после обеда льва, ведь у него нет иного выхода. А вдруг ему удастся стать наперсником Захарчикова, войти вместе с ним в какой-нибудь бизнес…
Захарчиков как-то сказал, что сегодня у него на квартире состоится хаус-пати, будут «резвые телки», приедет «специалист по дури», знакомый барыга, некто Федя-Фен, который привезет на всю компанию «парочку совершенно необычных корабликов». Ну почему именно у них – квартиры, джипы, тусовки для избранных, организованные на полученные от пап банкноты? А такие, как он, Лантаров, обречены быть заучками или балансировать между двумя мирами? Что ж, намечается превосходная вечеринка, и он – в числе участников. Конечно, он согласен. Ведь он – состоявшийся член секты посвященных, участник мира избранных.
В деле «надуваться дурью» все, кроме Лантарова, были не новички. Пресловутый Федя-Фен заверил, что он притащил «уникальный микс из тридцати трех компонентов».
– Термоядерная вещь, – многозначительно сказал он.
Но перед тем как надуться, Федя, показавшийся Лантарову немного чопорным, помпезно начертил кокаиновые дорожки на специально поднесенном ему стекле, и они все по очереди «нюханули коксу». Лантаров отказался, но его никто не уговаривал. Этот самый кокс стоил хороших денег, и хотя за все добровольно платил щедрый Захарчиков, парень чувствовал себя неуютно, как вечно неплатежеспособный клиент.