Чистилище. Янычар
Шрифт:
– Как по волшебству, – сказал Янычар.
– Ну ты же сюда все время шел, с самого начала, да? – негромко сказал Петруха. – Выходит, судьба у тебя такая – этих детей…
– Рот закрой, – оборвал Петруху Янычар. – Нет никакой судьбы. Человек все решает сам.
– Тогда давай, реши еще и вопрос с клиентом. – Петруха пнул ногой застонавшего пленного. – Оно приходит в себя, да и рация вон прямо надрывается…
– Ты его связал?
– А как же?
– Значит, подождет. – Янычар снова повернулся
– Заканчивается. Мы на благотворительных, значит, подарках тянули, тут наши жлобы запас держали, оптом всегда покупали, чтобы дешевле вышло, но все уже почти закончилось, еще дня на два.
– Значит, уходить нужно, – сказал Янычар. – Вы почему в дома не перешли? Там же и еда, и оружие…
– А как я двери вскрою, ваше благородие? Тут же все дома как крепости. Я сунулся в ближние – хренушки. Да и нельзя далеко отходить. Ружье одно, я унесу – тут не отобьются, оставлю его – сам, может, не вернусь. Так и сидим.
– Так и сидишь… – Янычар присел на корточки возле пленного, посветил в лицо фонарем – веки у того дрожали, значит, пришел в себя, но прикидывается, что еще в беспамятстве. – Тут есть уединенное помещение, где я смогу поработать с молодым человеком?
– В зале подсобка для инвентаря. Только ты там не очень с ним шуми, детей спать пора укладывать…
– Подожди. С этим подожди, может, мы отсюда уйдем…
Вместе с Петрухой они перетащили пленного в крохотную комнатку. Закрыли дверь поплотнее. Янычар положил фонарь на стол, лучом в потолок, стало почти совсем светло.
– У тебя, Петруха, желудок крепкий? – спросил Янычар.
– Гвозди переваривать не могу, а так… Или ты про то, как я к крови и пыткам отношусь? Не так чтобы нравится мне это дело, если честно. Убить – запросто, а вот резать и пытать… не мое. Как-то видел – ушел.
– Так, значит, иди, – сказал Янычар. – Здесь сейчас будет грязно.
Пленный вздрогнул и открыл глаза.
– Доброе утро, – сказал Янычар. – Как голова, не болит?
Пленный качнул головой.
– И хорошо. Тебя как зовут?
– Евгением его кличут, Жекой, значит. – Петруха протянул удостоверение. – Он у нас сержант-контрактник. Мотострелок, мать его…
– Евгений Мостовой, – прочитал Янычар. – Как же это ты, Евгений, дошел до жизни такой?
– Я, пожалуй, пойду, – сказал Петруха, увидев, что Янычар вынимает нож.
– Я позову, если что… – Янычар провел лезвием по щеке сержанта. Тот вскрикнул скорее от неожиданности, чем от боли.
– Ты мне все скажешь, Евгений Мостовой, – пообещал Янычар. – Не пройдет и часа.
Через час Янычар сержанта отпустил. Решил, что тот все уже рассказал. И что мучить больше необходимого смысла нет.
– Извини, – сказал Янычар и плавным движением перерезал сержанту сонную артерию, прикрыв ее куском ткани, отрезанной
Выходило не очень. Хреново выходило, если честно.
Семеро на БРДМ были разведкой.
А послал их некий Кравец, сколотивший из выживших военных и жителей окрестных поселков банду… отряд, подразделение, дружину – называй как хочешь. Две с лишним сотни стволов. Они добрались до склада какой-то воинской части и теперь имели два десятка БМП-2, три БРДМ, море боеприпасов и огнестрельного оружия, от автомата до ПЗРК.
Кравец, вроде как в шутку, велел называть себя князем. И его называли. Бронегруппы Кравца обыскивали поселки и деревни, забирая все, что приглянулось, отстреливая мутантов и сгоняя уцелевших людей в поселок Удача, которую Кравец назначил своей столицей.
Несогласных расстреливали. Или вешали. Женщин… Женщины права голоса не имели. Их уцелело гораздо меньше, чем мужчин, и только по личному распоряжению князя за особые заслуги кто-то из бойцов получал на несколько часов одну из женщин в свое распоряжение.
А своих Кравец не бросает. И завтра, как только рассветет, сюда прибудет штук пять БМП с людьми. И лучше бы Янычару подохнуть, а в плен не попасть.
Лучше, кивнул Янычар. В плен попадать не нужно. В плену я пару раз уже был, мне не понравилось.
Потом, когда сержант умер, Янычар взял портативную рацию, включил.
– Ало, Кравец! – сказал Янычар в микрофон. – Где ты там?
Треск помех в эфире.
– Кравец, отвечай! – позвал Янычар. – Так не вежливо. Нужно отвечать, когда тебе звонят…
– На связи! – прозвучало из динамика. – Кто говорит?
– Командир роты специального назначения капитан Ермолаев, – представился Янычар.
Когда-то у него был знакомый капитан Ермолаев, неплохой, в общем, мужик. И действительно командовал ротой спецназа.
– Какого?..
– Такого. Мне некогда с шестерками разговаривать, давай сразу к рации Кравца.
– Ты, что ли, Мостовой? – неуверенно уточнили на той стороне. – Шутки твои…
– Сержант Мостовой был израсходован в процессе допроса. А я хочу говорить с Кравцом.
Тишина. Помехи и тишина. И детские голоса, доносящиеся из-за двери. Дети не спят, дети играют и смеются, даже если за стеной – конец света в самом разгаре. Они – дети. Даже Янычар когда-то был ребенком…
Может, это судьба, сказал Петруха. Ты же сюда все время хотел попасть? Может, судьба?
Нет судьбы. Нет. Есть только этот рушащийся мир, есть сволочи, сварившие смертельный яд и выпустившие его к людям, есть уроды, насилующие восьмилетних девочек, а судьбы – нет.
Янычар присел на какой-то ящик, отодвинул носком ботинка ногу мертвого сержанта. Крови натекло много, не нужно, чтобы дети сюда заходили.